Таким образом, перед любым исследователем, как Бринтоном, так и современным американистом, предстает обширное поле религиозных и мистикомагических вариаций, чье единство опирается не столько на общую доктрину или метафизические положения, сколько на близость языков, которыми пользовались эти народы и племена. Лингвистика объединяла месоамериканских шаманов, возможно, в большей степени, чем мифология нагуа, майя, сапотеков, киче и др. Собственно, то, что несколько столетий назад могло сплотить население Месоамерики и превратить сопротивление Конкисте в настоящую войну.
Что же заставляет нас при изучении столь разнообразного этнического и религиозного материала говорить о неком едином культе или мировоззрении под названием нагуализм?
Опираясь на свои лингвистические штудии, Бринтон высказывает гипотезу, вполне резонную и на сегодняшний день: слово нагуаль , встречающееся практически во всех языках Месоамерики, происходит от древнего корня на (знать). Сразу скажем, — имеется в виду не то обыденное, прагматическое знание, к которому привыкли обращаться наши современники.
«Нагуаль (nahual) означает знание, прежде всего, знание мистическое, Гнозис, знание скрытых и тайных явлений природы. Неразвитые умы очень легко путают это понятие с колдовством и магией».
… философствующий аббат [Брассер] переводит «naual» английским словосочетанием «знать все».
Если провести языковедческое сравнение — как используется слово нагуаль и исходный корень на в Месоамерике, — обнаружим, что глубинная семантика данного слова и образующего его корня всегда восходит к представлению о некоем тайном знании, закрытом для непосвященных. Более того, мы увидим, что языковые коннотации — «пугающий», «обманывающий», «старший и уважаемый», тем паче «злобный» или «вредный» относятся к более поздней эпохе. Изначально нагуаль связан лишь с двумя понятиями — непостижимое (тайное) и сила. Семантическая реконструкция позволяет определить исходное единство значений этого таинственного слова.
Те же лингвистические и семантические процессы можно обнаружить при изучении множества племенных вариаций слова тональ (тоналли). Несмотря на искажения, путаницу, переносы значений слов, так или иначе, тональ всегда имеет отношение к человеческой личности, к судьбе и характеру. Недаром во многих упомянутых языках тоналем обозначают день рождения ребенка. Иными словами, та уникальная конфигурация психических сил, которая возникает в личности и определяет в дальнейшем ее судьбу, является ее тоналем. Неискушенные в месоамериканской эзотерике шаманы любое несчастье или болезнь, приключившиеся с человеком, истолковывают как «потерю его тоналя». Бринтон упоминает об обряде возвращения тоналя, предназначенном как раз для таких случаев (тональпоуке).
Таким образом, мы видим, что два фундаментальных понятия нагуализма в системе эзотерического знания индейцев носят универсальный характер — вопреки искажениям информаторов, в разных источниках и областях.
В мультикультурном пространстве Центральной Америки слишком много различий. Зато сохранились малые следы общих корней, единой культуры, вытоптанной и почти уничтоженной конкистадорами. Там, в этих «следах», — только намеки, слова, которые несколько веков назад имели значение для древних жрецов и шаманов, а ныне — утратили большую часть смысла.
Что такое «нагуаль»? Видимо, нечто, связанное с волшебством, магией, силой и необычностью. Многие шаманы используют это слово, и каждый вкладывает в него свое значение. Разумеется, проще всего считать, что «нагуаль» — это некое существо, наделенное волшебной силой. Если рассуждать таким незатейливым образом, то очевидно, что у каждого племени — свой нагуаль (вероятнее всего, животное, покровительствующее племени, или животное-«предок» и т. п.).
Что такое «тональ» в описании мира этих деградировавших латиноамериканских племен? Они смутно помнят, что сила «тоналя» — в обыденности, в поддержании порядка, чтобы боги не слишком «трясли землю» и вообще не особо усердствовали в чудотворении. Совершенно логично, что «тональ» в их сознании становится чем-то вроде оберега, чем-то стабильным и как бы «обычным». Чуть раньше нагуаские колдуны говорили: «тональ — это наше лицо». В том смысле, что тональ поддерживает личность и обеспечивает нормальные отношения среди человеческого сообщества. У нынешнего шамана из крошечной деревушки юга Мексики «тоналем» может быть глиняная фигурка — он дует на нее, поглаживает, разговаривает с ней, просит порядка, хорошей погоды или чтобы выбрали самого сильного и умного воина вождем племени. И этого достаточно!
Читать дальше