Дэвид Фридман - Иисус и апостолы исполняли Тору

Мы можем заключить, что эти хлеб и рыба соответствовали его требованиям к пище, а значит, были кошерными.

Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб … Иисус говорит им: «Придите, обедайте». Из учеников же никто не смел спросить Его: «Кто Ты?», зная, что это Господь. Иисус приходит, берет хлеб и дает им, также и рыбу (Ин. 1:9, 12-13).

В этих стихах говорится, что Йешуа и некоторые из его ближайших учеников разделяли трапезу на берегу Галилейского моря. На этот раз Йешуа сам приготовил трапезу для своих учеников. Совершенно логично ожидать, что он приготовил кошерную рыбу, а вся трапеза состояла из рыбы и хлеба. Мендель Нан в своей работе «Галилейское море и галилейские рыбаки в Новом Завете» определяет разновидности рыбы, которую ловили в Галилейском море в новозаветные времена, именно там, где происходит действие Ин. 21:9-13. Нан описывает и кошерные, и некошерные виды. В числе кошерных он называет пять видов амнона (евр.

‹ амнон ›, представители этого вида широко известны как «рыба св. Петра»), три вида семейства карповых и сардины, – все это широко распространенная в древности пища, и вся она кошерна. Придерживаясь установлений Торы, Йешуа должен был готовить кошерную рыбу для трапезы, описанной в 21-й гл. Евангелия от Иоанна.

В ряде других случаев Йешуа говорит о пище для того, чтобы проиллюстрировать свою мысль. Было бы важно отметить, что именно он упоминает как пищу.

Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных (Мф. 13:47-49).

Зачем бы рыбак, герой этой притчи, стал выбрасывать часть своего улова? С точки зрения логики, это возможно, если часть рыбы была мелкой или больной. Но очевидно, что большая часть рыбы была выброшена вон, потому что не была кошерной (не удовлетворяла требованиям, изложенным в Лев. 11, не имея чешуи и плавников). Галилеяне прекрасно понимали такие примеры. Они хорошо знали разные виды рыбы, которую ежедневно вылавливали в Галилейском море. Некоторые из них были кошерными, а некоторые нет. В этой притче люди уподобляются рыбам. Кто-то окажется «кошерным» (годным) для Царства Божьего, точно так же как какая-то рыба окажется подходящей для стола; кто-то окажется «некошерным» для Царства Божьего, как какая-то рыба – негодной в пищу. Прибегая к такого рода иллюстрации, Йешуа, очевидно, хорошо понимает правила кашрута и со вниманием относится к ним. В противном случае он не воспользовался бы ими как инструментом для проповеди Царства Божьего.

Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? (Мф. 7:9-10).

Для Йешуа и его слушателей в первом веке хлеб и рыба были основной пищей. Рыба должна была быть кошерной (согласно гл. 11 Книги Левит), а хлеб не содержать некошерных составляющих. Йешуа говорит о хлебе в еще как минимум двух притчах. Давая своим ученикам образец молитвы, которая была бы действенной и угодной Богу, он учит их просить: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день» (Мф. 6:11).

Хотя кто-то может возразить, что хлеб является символом пищи вообще, именно этот вид пищи Йешуа упоминает в молитве к Богу. Использование хлеба для обозначения пищи как таковой согласуется с использованием хлеба как основного продукта питания на всем древнем Ближнем Востоке. Наставляя своих учеников молиться таким образом, Йешуа вторит словам Притч. 30:8: «Питай меня насущным хлебом».

Важнейший пример, когда Йешуа использует хлеб для обозначения пищи, – это его наставление ученикам просить Бога о повседневной пище. Это иллюстрировало реальность: хлеб был действительно важнейшей повседневной пищей.

Речения Йешуа подчас понимали в ложном смысле, как будто бы они подвергали сомнению действительность правил кашрута . Так, неверное понимание его слов в Мф. 15:11-20 связано именно с этим.

Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека. … Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. Это оскверняет человека; а есть неумытыми руками – не оскверняет человека.