Иоанн Шаховской: Спутники дамасской дороги

Укоризны некоторых людей почетны. Укоризны Тертула, если и бессильны прибавить славы великому апостолу, то, несомненно, возвышают Клавдия Лисия, показывают его справедливую душу.

Созерцаешь это странное судилище: безвестного, бесцветного Феста, сидящего «на судейском месте», и кучку злых людей, желающих истребить сокровище всего человечества – апостола Павла, но связанных страхом государственной законности; воочию видишь всё «действо мира сего:» зло и добро рядом растут, цветут и плодоносят на поле этой жизни. И не сразу, а постепенно выявляются (для благоговейно созерцающих жизнь) пути Живого Промысла и спасения людей.

Божественно, без нарушения нравственной, человеческой свободы, соединяются на этих путях, личные судьбы каждого человека, неповторимого во веки; сочетаются с делом спасения всего человечества.

Если Иуда, как говорит Священное Писание, удавился, чтобы «пойти в место свое», то ведь всякий человек ищет идти, и всегда идет только «в место свое», во всех своих делах жизни.

«Агриппа сказал Павлу: позволяется тебе говорить за себя» (26:1). Тоже, как «Божий слуга» (Рим. 13), Агриппа, властью, свыше данной ему, открывает уста, которые ненасытно будут слушать, в веках, миллиарды людей и всех народов. «За себя» ли говорит Апостол? Конечно, не за себя, а за Господа. Мы видим, как это «за себя» говорит Апостол! Если бы все люди так говорили за себя. Мы слышим горячую, дышащую теплом и живыми интонациями, речь любящего Бога человека… И вдруг прерывает ее апостол вопросом к Агриппе: «Веришь ли царь Агриппа, пророкам?» И добавляет сейчас же: «знаю, что в е р и ш ь» … добавляет потому, что – «любовь всему верит, всего надеется» (1 Кор. 13)… Явно, что Апостол уже любит Агриппу во Христе, и хочет перелить в него свою радость, свою веру и знание Истины.

Но Агриппа закован в свою высоту, в свой государственный престиж. «Ты не много не убеждаешь меня сделаться христианином», – отвечает он Павлу. И ответное, последнее слово апостола пред судилищем, показывает, как за себя говорил апостол: «Молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все слушающие меня сегодня, сделались такими, как я», и добавляет: «кроме сих уз». «Все слушающие меня сегодня… – Сколько таких оказалось, услышавших слова апостола во всех народах земли… Неисчислимое множество людей в истории сделалось именно такими, как апостол, в вере Христовой. Исполнилась молитва его, говорившего слова свои – не за с е б я, а за Христа.

А царь Агриппа? Услышал ли он что-нибудь? Мы не знаем. Одно несомненно, что сердце его и жены его Вероники в какой-то степени было смягчено. Если не ожесточается сердце, от святых слов, значит оно смягчается. Слово Святое никогда не производит нейтрального действия.

«Отошедши в сторону говорили (царь, правитель и Вероника) между собою, что этот человек ничего, достойного смерти или уз, не делает.

И сказал Агриппа Фесту: можно было бы освободить сего человека» (26:31-32).

Не было ли это слово Агриппы, в тот миг, на весах Божьих, равносильным исповеданием веры во Христа?

Юлий был хранителем и водителем апостола на пути в Рим. Тоже орудие Промысла Божьего, он пытался, как и многие души в мире, помешать Промыслу на своем жизненном пути. Послушавшись апостола, он не подверг бы опасности всех плывших тогда на корабле. Но присутствие Павла спасло его и всех от потопления. Узник – опять – спас тюремщика. Ангел ночью, явившись апостолу, сказал, что «Бог даровал тебе всех плывущих с тобою». Начальник стражи был второй раз свыше «дарован» апостолу.

Христианину «дарует» Бог всех людей, с ним встречающихся. Все, с кем мы проводим время, и, встречаемся, кто нам поручается и кому мы поручаемся, все они «даруются» нам Богом, для служения им и спасения их… «Ничего не имеем, но всем обладаем».

Чем ближе к Богу человек, тем больше людей поручается, даруется ему. Апостолу дарован был весь Корабль, то есть все верующие Церкви… Не удивительно, что ему дарованы были и все плывшие с ним тогда на александрийском корабле 276 душ. Все они получили, по мере своей, «солинки» правды Божьей; и многие из них, может быть, оказались не только физически спасенными своею близостью к апостолу.

Человеколюбие сотника Юлия к Павлу (27:3) уже открывает смягченность его сердца в отношении апостола. Конечно, «кормчему и начальнику» малого корабля он еще доверял «более, нежели словам Павла» (ст. 11), знавшего тайны Небесного Кормчего жизни. Этого Кормчего Юлий не знал, и оттого много трудного пережил на своем пути.