Борис Деревенский - Иисус Христос как историческая личность

Последняя глава Евангелия от Иоанна, посвященная наставлениям Христа апостолу Петру и устанавливающая преемство в руководстве раннехристианской общиной, возвращает нас к «иерархии явлений» воскресшего Иисуса. Эта иерархия была впервые зафиксирована в Первом послании Павла к коринфянам (15:5-7) и затем детализирована евангелистами. По сути дела она – зеркальное отражение внутриобщинной иерархии, сложившейся в апостольские времена. То есть сказания о воскресении Иисуса из мертвых, помимо прочего, были подчинены организационным мероприятиям внутри Церкви. На пост главы христиан выдвигался апостол Петр; ему воскресший являлся отдельным образом и дал особые поручения. Затем следовала руководящая группа апостолов и пресвитеров – тех, кто непосредственно общался с Иисусом, и, главное, был очевидцем его воскресения из мертвых. В эту группу мог попасть только тот, кто был обеспечен соответствующей легендой (ср. Деян 1:22). Поэтому-то Павел из Тарса, претендуя на звание апостола, хотя он вступил в ряды христиан и выдвинулся позже воскресения и вознесения Иисуса, заявлял об особом явлении ему Христа: «И после всех явился и мне, как [некоему] извергу» (1 Кор 15:8; см. Деян 9:3). Вокруг каждого апостола составлялся свой круг приверженцев (ср. 1 Кор 1:12). Позднее некоторые апостолы и пресвитеры стали основателями отдельных общин или же были признаны в качестве таковых. Понятно, что члены этих общин стремились поддержать, укрепить, а где нужно и создать легенду своих основателей. Поэтому список очевидцев воскресения Иисуса непрерывно расширялся, а сам рассказ о воскресении обрастал все новыми и новыми подробностями.

Обычно современные авторы завершают биографию Иисуса Христа рассказом о его вознесении на небеса. В Церкви вознесение Иисуса воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Даже Ислам признал, что Мессия Иса был взят Богом на небо, чего не случилось, например, с Мухаммедом. Однако исследователям нужно учитывать, что вознесение Иисуса в Евангелиях представлено только Лукой (24:51)! Он же, будучи автором Деяний апостолов, упомянул о вознесении и в этом сочинении (1:9,11; 2:33). Но Лука, как мы уже убедились, источник поздний и весьма относительный. Ни Матфей, ни Иоанн ни о каком вознесении не говорят, и, вероятно, о нем также не было речи в первоначальном эпилоге Марка. Когда составлялся новый нынешний эпилог Марка, там появился стих: «И так Господь, после беседования с ними (с учениками. – Б. Д. ), вознесся на небо и воссел одесную Бога» (16:19). Но это ничто иное как компиляция сообщения Луки с одновременной аллюзией на стихи Марка 12:36 и 14:62, где Иисус говорит о том, что он воссядет одесную Бога. Таким образом основатель христианства экстраполировал на себя знаменитое пророчество Книги Даниила о Сыне человеческом (7:13).

Спрашивается, однако: говорилось ли о вознесении Иисуса на небо в первоначальном предании, и если говорилось, то как? Здесь мы опять сталкиваемся с неясностью. С одной стороны, рассказ о вознесении Иисуса на небо логически завершает его евангельскую биографию. Ведь с самого начала Иисус отождествлялся с Данииловым Сыном человеческим, «шедшим с облаками небесными» и «подведенном к Ветхому днями», то есть к Богу! В Евангелии от Иоанна Иисус предсказывает, что будет «вознесен от земли» (12:32), а также говорит, что идет, восходит к Отцу (16:16,17; 17:13; 20:17), что также можно понять, как путь на небо. Но, с другой стороны, Матфей, рассказывая о встрече воскресшего Иисуса с учениками в Галилее, и, похоже, следуя в этом месте первоначальному сказанию, все же не упоминает о вознесении. Его Евангелие заканчивается тем, что воскресший обещает ученикам, что пребудет с ними «во все дни до скончания века» (28:20). Пребудет где? На земле? На небе?

О вознесении Иисуса говорится в Посланиях апостолов, по времени несколько предшествовавших Евангелиям. Так, Петр пишет, что Христос «восшед на небо, пребывает одесную Бога» (1 Пет 3:22), Павел замечает, что Христос восседает на небесах (Еф 1:20), «превыше всех небес» (Еф 4:10). В Послании к евреям также говорится, что Иисус «воссел одесную величия на высоте», «пред лице Божие» (1:3; 8:1; 9:24; 10:12). Но сколь ранней является эта традиция? Возникла ли она еще в Палестине в иудео-христианской среде или же мы имеем чисто эллинистическую версию?

У греков и римлян восхождение усопших на небо было хорошо известной мифологемой. Взятым на небо считался первый римский царь Ромул, почитаемый как бог Квирин. Его восхождение к богам, по преданию, сопровождалось солнечным затмением, грозой и ураганом ( Плутарх . Ромул, 27; ср. Мф 27:45,51, 28:2). В императорскую эпоху вознесение усопшего стало необходимым условием для его обожествления. В марте 44 г. до н. э. в небе появилась комета, в которой многие видели душу недавно убитого Юлия Цезаря ( Светоний . Цезарь, 88). После смерти Августа сенатор Нумерий Аттик клятвенно заверял римлян, что видел, как образ покойного воспарил к небесам, после чего Август был причислен к сонму богов ( Светоний . Август, 100, 4). Подобные же свидетельства принимались на официальном уровне в отношении умерших императоров Клавдия и Веспасиана, которые также получили посмертно титул «Божественные». Но императоры только брали пример с многочисленных героев и святых. Некоторые из них, как, например, философ Эмпедокл, заблаговременно старались окружить свою кончину ореолом таинственности, чтобы возникли разговоры об их вознесении на небо. Толпа охотно подхватывала и разносила подобные слухи. Так, в Греции много толковали о вознесении знаменитого чудотворца Аполлония Тианского, а позже – Перегрина-Протея.