Тимофей Буткевич: Русские секты и их толки

В 1861 году в Далматове, Днепровского уезда, были обнаружены скопцы, заявившие, что они принадлежат к «секте Марьянинских монашествующих». Тогда народ обозвал скопцами и збурьевских сектантов и отшатнулся от Марьяны. Только теперь полиция обратила внимание на деятельность Марьяны. Икону отобрали и отправили в херсонский собор. Марьяну и ее «учениц» подвергли медицинскому осмотру. Оскопления не было открыто; но было дознано, что все сектантки – проститутки, а Марьяна, заживо признанная ими святою, носила на теле железные вериги. Сектанток разогнали, а Марьяну отдали под надзор полиции. Ее взял на поруки протоиерей херсонского собора Максим Перепелицын. Он тогда был в большой силе в Херсоне, как рассказывает сестра Марьяны, он-то и защитил ее, поместил ее на своем хуторе, что теперь называется «Перепелицыным монастырьком». Там была церковь и богадельня, в которой призревалось несколько безродных старух; с ними-то и поселил о. Максим Марьяну. Но что же вышло? Марьяна не только сама ее покаялась, но обратила в свою секту всех обитателей хутора и даже своих надзирательниц-старушек, всю мужскую и женскую прислугу; а протоиерею сказала прямо в глаза: «Тебя самого обратить надо, и ты возлюбишь наше моление». Здесь же у Марьяны явилась мысль достигнуть славы необычайной, хотя бы то и предосудительным путем. Вот что рассказывает об этом родная сестра Марьяны. «Задумала Марьяна вовсе непутевое дело. В великом посту (годов-то не спрашивай, ничего не помню) на страстных днях, она оповестила, чтобы старшие братья (то есть сектантские главари) съезжались к ней на прощание. Те не замедлили явиться, – и какой страх обуял всех! Пришли к Марьяне, – видят ее мертвою на столе. Это было в Страстную пятницу. Марьяна-матушка умерла! Весть эта скоро собрала у ее смертного ложа много людей. Голосили, причитали, просили ее молитв перед Пречистою Девою, клали деньги, отдавали последнее целование. Известили о. Максима, который распорядился подождать с погребением до второго дня Пасхи; сам обещал хоронить. Когда он в полдень приехал на свой хутор, то прямо прошел к покойнице. Все было готово к погребению; оставалось отпеть ее. Вошел о. Максим, взглянул на Марьяну: лежит она осунувшаяся; смерть разлилась по ее лицу. «Успокоилась многомятежная греш ница», – проговорил о. Максим: перекрестился и отошел в сторону расспросить о последних минутах жизни Марьяны. Вдруг Марьяна, к ужасу всех, открыла глаза и слабым, деланым голосом проговорила: «Где ты так долго был, пастырь?» Вздрогнул о. Максим, уставился орлиным своим взглядом на Марьяну и сначала не мог слова выговорить. Потом очнулся, побагровел; думали, Бог знает, что сделает, но он сдержался и только проговорил: «Полно тебе, Марьяна, чудородить; ты не бросаешь своих глупостей; пусть теперь тебя Господь Бог выручает». Сконфуженная Марьяна уже не могла больше оставаться на хуторе о. Максима. Она бежала в Одессу. Оттуда ездила в Почаев. Здесь ее снова арестовали и отправили в г. Алешки. Почитатели ее взяли ее на поруки и водворили в Збурьевке. Но она убежала оттуда в Николаев к своим единоверцам и там скончалась 21 декабря 1867 года. Тем не менее марьяновцы утверждают, что она не умерла, а живет в Одессе и управляет общинами своих последователей.

Марьяна не создала никакого оригинального учения – ни догматического, ни нравственного. Верования марьяновцев, заимствованные главным образом у хлыстов, никем из членов секты не изложены в определенной системе. Неизвестно даже, чему, собственно, учила Марьяна и чему ныне веруют ее последователи. В марьяновских общинах есть «старшие братья», управляющие делами общин, но ни о «христах», ни о «пророках», ни о «богородицах» у них не слышно. Сама Марьяна считалась только святою, угодницею божией, матушкою; но «богородицею» ее, кажется, не признавали. Членов секты связывало не какое-нибудь учение, а исключительно личность ее основательницы. И теперь, причислив Марьяну к лику святых, сектанты просят только ее молитв перед Богом и Пречистою Богородицею, что, по-видимому, говорит о том, что марьяновцы не разделяют хлыстовского учения о перевоплощениях. Внешней связи с Православной церковью они не разрывают, хотя сами отпевают своих покойников, сами служат панихиды по церковным книгам, читают акафисты и т. п. На что в особенности нужно смотреть как на признак сектантства, так это на то, что, не довольствуясь богослужениями Православной церкви, марьяновцы, по ночам, устраивают еще свои отдельные моления, заканчивающиеся часто хлыстовскими радениями. Радения у марьяновцев бывают большею частью «круговыя» и называются «тайною апостольскою работою». Чиноприем у марьяновцев такой же, как и у хлыстов вообще; он сопровождается различными обрядами: торжественным произнесением клятвы, общим целованием и «тайною апостольскою работою», которая продолжается до тех пор, пока радеющие не пропоют всех установленных на сей случай кантов. Следуя хлыстам, марьяновцы также гнушаются браком и разрывают узы родства: они считают даже грехом говорить с своими родителями. По жизни своей марьяновцы ничем не отличаются от хлыстов вообще: не едят мяса, не пьют вина, не курят и не нюхают табаку, не играют в карты, не посещают православных в дни их семейных празднеств: крестин, свадеб, именин. Как и хлысты, они отличаются чрезвычайною гордостью, высокомерием, лицемерием и скрытностью.