Спиридон Кисляков - Исповедь священника перед Церковью

Десять дней несчастный этот офицер ни днем ни ночью не закрывал рта и на одиннадцатый день бритвою перерезал себе горло.

Сумасшедший доктор

Я его встретил в поезде. Все время он был в подавленном настроении, часто плакал и даже отчаянно жаловался на то, что жизни нет, что жизнь сделалась невыносимой мукой. Я присел к нему и вот мы начали беседовать.

Доктор: «Да, батюшка, жить теперь больше нельзя, да и ее, самой-то жизни на земле нет. Жизнь должна быть жизнью, творческою жизнью, а тут мне приходится самому помогать жизни; ведь люди нуждаются, в настоящее военное время, в починках, одному нужно ногу приделать, другому руку, третьему нос приделать, четвертому череп насадить. Ха! ха! ха! насадить череп, вы понимаете ли, нужно ему насадить череп (плачет); это не шутка. Как я доктор и все время войны произвожу починку в людях, в бедных солдатиках, несущих свою жизнь в жертву отечеству, да, в жертву безумию сильных мира сего. Ха! ха! ха! безумию сильных мира сего. Я, мол, царь, я король, я президент, я узурпатор; на самом деле ты не царь, и не король, и не президент, и даже не узурпатор, а властолюбец, подлый властолюбец, подлый властолюбец, безумная, злая, адская пиявка, двуногий дьявол, крещеный сатана. Ха! ха! ха! крещеный сатана! В самом деле, что это такое? какой черт родится на земле и властвует над жизнью других; он имеет право убивать подобных себе людей. Да разве это человек? Он хочет какую-то свою глупейшую мысль провести в жизнь других, чтобы люди жили так, как ему хочется! И вот орет, кричит, пишет, убеждает и смущает целую толпу глупых людей, которая слушает его, которая вместе с ним идет и убивает, режет таких же, как сами они. Да разве это не дьявольщина? разве хуже, мерзее этого может что-либо быть на земле. А поэты, священники, философы им панегирики поют Ах! да ведь это самое ужасное явление на земле! Я вот уже два месяца как от этих ужасов не сплю. Каждый мерзавец, каждый кровопийца, каждый двуногий дьявол хочет перекроить всю жизнь человеческую (плачет). И как перекроить! У одного руку отнимет и говорит тебе: товарищ, без руки тебе лучше будет житься. У другого ногу оторвет и также говорит: тебе, мой друг, одной ногой лучше ходить, а у третьего позвоночный столб разрушит и несколько частей из него вырвет и также говорит ему: это во имя социального общественного блага мы сделали тебе; живи себе на здоровье. Затем покроют миллионами и даже десятками миллионов человеческих трупов всю землю и этому радуются, торжествуют, гордятся и несут за это своим богам благодарственные молитвы и жертвы. Ха! ха! ха! Я лучше предпочел бы быть самым страшнейшим и мерзким, но мирным дьяволом, чем человеком, проливающим кровь ближнего своего. Я скорее готов есть крыс, мышей, лягушек и, если бы их не было, то, чтобы утолить свой голод, решился бы есть землю, чем убивать людей, заниматься грабежом и на трупах… на трупах человеческих создавать минутное счастье, минутное удовольствие своей жизни! (Доктор побледнел и начал истерически рыдать.) О, проклятая мать, проклятый отец, у кого дети — солдаты! Проклятый тот род, который хоть один час держался власти. А ты, развратница и вечная тирания человеческого рода — власть, не являешься ли воплощением смерти на земле? Не являешься ли ты матерью всякого зла на земле? Не из твоей ли клоаки выползают разного рода адские чудовища, угнетающие и вечно мучащие род людской? Сгинь! Сгинь, всякая власть на земле! (Я сидел возле него, как не свой, мне было очень жаль его и в то же время страшно.) Сгинь же, нечистая сила! Ха! ха! ха! нечистая сила! ах, нечистая сила! Ха! ха! ха! нечистая сила! Отныне я не хочу быть человеком, нет, я хочу быть змеей, только без яда, я хочу быть поганой крысой, только без зубов и чумы, я хочу быть собакой, только никого никогда не кусать; я хочу быть лягушкой, ящерицей, зайцем — одним словом, кем бы и чем бы ни быть, только не человеком. Быть человеком значит быть дьяволом! (Вскакивает и смотрит на всех людей, пугается и во весь рот кричит:) Я боюсь вас, господа, ха! ха! ха! я боюсь вас… О, Боже, сохрани меня от этих двуногих дьяволов… Их глаза — орудийные дула, их нос — это баллоны ядовитых газов, их головы — это целые груды трупов; их уши — это навесный огневой заслон, а руки — это движения полков, туловище — это кладбище, ноги — это адская катящаяся лава, лава… Господа! лава… ха! ха! ха! (истерически рыдает). Боже! спаси меня от людей! О, Господи! спаси меня от этих двуногих кровавых дьяволов! Милые мои звездочки! помогите мне уйти от этих налитых кровью дьяволов. О, какие они красные! кровь-то, кровь-то в них так и переливается. Вот они гигантские дождевые черви! О, как я ненавижу людей! Отныне я проклинаю весь род людской! Господа! я теперь не человек, я — животное, я — свинья, я — мерзкая гадюка, но я не человек и не хочу быть им, я — животное, милое, тихое, кроткое животное. Батюшка! я читал Евангелие и там в этой святой, единственно святой книге говорится, что Христос родился человеком. Я верю, да, Он родился человеком, но Он и жил человеком, это единственный был человек на земле, вы понимаете меня? Только Он и был один человек на земле; но я должен сказать вам, какое нужно Христу иметь смирение, чтобы родиться человеком, облечься в это злое существо! У кого есть Святое Евангелие, дайте мне его; скорее дайте мне эту книгу, иначе я погибну, я умру, господа, без этой книги. К черту медицину, к черту всю сатанинскую науку, к черту всю человеческую культуру, кровавую, насквозь пропитанную фальшью, обманом, ложью лицемерием и всяким дьявольским злом. Знаете, батюшка, недаром ни у одного животного нет столько названий пороков, грехов и беззаконий, сколько у ненавистного мне человека. Это потому, что он есть составное дьявольское существо. Ах! тоска, тоска смертельная! невыносимая тоска! Зачем я живу на свете? Я сам не знаю».