Джордж Макдональд: Фантастес. Волшебная повесть для мужчин и женщин.

— И что?

— Когда сказка кончилась, она закрыла книгу и спросила: «Анодос, скажи, а есть ли Волшебная страна фей на самом деле?» А ты вздохнул и ответил: «Наверное, есть,.. если только кто–нибудь отыщет в неё дорогу».

— Да, помню. Только, кажется, вы не совсем верно поняли, что я имел в виду…

— Сейчас совершенно неважно, что именно я поняла и что именно тебе кажется. Завтра ты найдёшь дорогу в Волшебную страну фей. А теперь посмотри мне в глаза.

Я с удовольствием повиновался. Но глаза моей гостьи наполнили меня странной тоской и нестерпимым желанием. Почему–то мне вспомнилось, что мать моя умерла, когда я был совсем маленьким. Я вглядывался в эти глаза всё глубже и глубже, пока они не заплескались вокруг меня, словно морские волны, и я не погрузился в их пучину. Я позабыл обо всём и очнулся, лишь увидев, что стою возле окна. Мрачные занавеси были отдёрнуты, и надо мной раскинулось огромное небо, полное звёзд, крохотными точками мерцающих в лунном свете. Внизу расстилалось море, недвижное, как смерть, и седое, как луна, и волны его всё время убегали прочь, прочь, к неведомым заливам, мысам и островам… Увы, это было вовсе не море, а плоская болотистая трясина, до блеска отполированная лунным светом.

«И всё–таки, должна же такая красота хоть где–нибудь существовать на самом деле!» — подумал я про себя.

— В Стране фей, Анодос! — вдруг откликнулся где–то рядом чистый, мелодичный голос.

Я обернулся, но никого не увидел. Я закрыл секретер и пошёл спать.

Вот о чём вспоминал я сейчас, лёжа в постели с полузакрытыми глазами. Что ж, посмотрим, сдержит ли моя гостья своё обещание и найду ли я сегодня дорогу в Волшебную страну фей!

Размышляя об этом непонятном происшествии, я вдруг услышал прямо в комнате негромкое журчание — так бывает, когда человек неожиданно осознаёт, что рядом с ним уже несколько часов подряд вздыхает море или за окном уже давно бушует гроза. Приподняв голову с подушки, я увидел, что стоящий в углу моей спальни умывальник, сработанный из зелёного мрамора и укреплённый на невысоком пьедестале, до краёв переполнился водой, и прозрачная струя перелилась на ковёр и потекла через всю комнату, исчезая непонятно куда. Но ещё более странным было то, что по берегам этого ручейка, прямо на ковре (который я специально подбирал так, чтобы он напоминал мне летний луг, усеянный маргаритками) заколыхались травяные стебельки, а маргаритки наклонились, как от дуновения ветерка, скользящего над стремительными волнами. Те же из них, что оказались под водой, сгибались и кланялись во все стороны, следуя каждому движению переменчивого потока, как будто хотели раствориться в его струях и, утратив свою привычную форму, слиться с бурлящим течением.

Мой старомодный туалетный столик с выдвижными, как у комода, ящиками, был сделан из прочного чёрного дуба, и каждый ящик был украшен затейливой резьбой в виде гибких ветвей плюща, сплошь покрытых густой листвой.

Внезапно я заметил, что со столиком тоже происходит нечто необычное.

Совершенно случайно я остановил свой взгляд на изящных тёмных листьях: первая веточка была явно вырезана из дерева, вторая выглядела несколько подозрительно, а вот третья несомненно была самой настоящей живой веткой зелёного плюща, из–под которой выглядывали усики вьюнка, обвивающего позолоченную ручку. Тут у меня над головой что–то зашелестело, я оглянулся и увидел, что ветви и листья, вытканные на занавесях, заколыхались и закивали, словно от ветра. Не зная, чего ждать в следующую минуту, я подумал, что мне лучше встать, спрыгнул с постели и почувствовал под ногами упругую свежую траву. Я начал поспешно одеваться, но, уже натягивая сюртук, обнаружил, что стою под могучими ветвями огромного дерева, чья крона купается в переливающихся золотом лучах восхода, а ветви и листья, перемежаясь с собственными тенями, как на морской волне, качаются вверх–вниз на прохладном утреннем ветерке. Кое–как умывшись прозрачной водой, я огляделся. Дерево, под которым я, по всей видимости, проспал всю ночь, стояло на опушке густого леса, в котором и скрывался мой ручеёк.

Вдоль его правого берега виднелись едва заметные следы тропинки, поросшей травой и мхом, из которого то тут, то там проглядывали робкие фиалки.