ШАРЛЬ ПЕГИ - ШАРЛЬ ПЕГИ. НАША ЮНОСТЬ. МИСТЕРИЯ О МИЛОСЕРДИИ ЖАННЫ Д АРК.

Какова же в этот критический для Франции период позиция Пеги? Пытаясь разобраться в этом вопросе, следует вновь обратиться к его биографии, к детству. И дело даже не только или не столько в том, что он сын француза, погубленного немцами, сколько в его так называемой «малой родине».

Франция не могла смириться с поражением. Еще менее был склонен принять его родной город Пеги — Орлеан, давший миру и Франции Жанну д'Арк, которую считают наиболее полным воплощением самой идеи патриотизма. Мы уже говорили о культе Девы из Домреми в Орлеане, о том, что каждый год в начале мая весь город праздновал годовщину освобождения Орлеана. По свидетельству друзей детства Пеги, он с жаром участвовал в этих народных уличных праздниках, которые прежде назывались Мистериями об освобождении Орлеана Жанной д'Арк. Образ Жанны останется с Пеги на всю жизнь и займет огромное место в его творчестве, о чем будет сказано ниже. Уже, возможно, в детстве началось отождествление им себя со своей героиней. Детство Пеги приходилось на то время, когда напряжение между Германией и Францией, спавшее на время, было еще очень сильным. И слишком большим искушением было представлять себе на месте англичан XV века пруссаков 1870 года. В начальной школе Пеги читал, как и многие юные французы, рассказы о французской истории и мечтал о военной славе. Эти мечты приобрели конкретность и остроту, после того как в его руки попали (очень рано!) книги Гюго и Мишле. Так что в отличие от героев романа M. Барреса Пеги не был «беспочвенным». Но его и нельзя однозначно называть реваншистом. Пеги боролся за идею чистой, героической и свободной Франции, авторитет которой признали бы во всей Европе. Он, как и Жорес, желал Франции «великой роли в мире», но настроен был гораздо более воинственно. Особенно резкой была реакция Пеги на Танжер. Напомним, что экспансия Франции в Марокко встретила резкий отпор Германии. 31 марта 1905 года Вильгельм II посетил Танжер, где произнес провокационную речь против Франции, засвидетельствовав агрессивные намерения Германии. Это новое унижение Франции вызвало кризис в стране. Под давлением немецкой дипломатии ушел в отставку решительно настроенный премьер-министр Делькассе. Большая часть французской интеллигенции, прежде не столь воинственная, перешла на сторону националистов. У Жореса все же остались сторонники. Так, его поддержал А. Франс. Ответом Пеги на события 1905 года была его знаменитая статья «Наша Родина», появившаяся в октябре того же года. Это блестяще написанное произведение имеет необычную структуру. Вначале Пеги рассказывает о множестве разных событий, явлений в жизни Франции: об отделении церкви от государства, о визите во Францию испанского короля, о домах и улицах Парижа, обо всем, за исключением самого важного, Германии. И только в самом конце, как взрыв, известие о германской угрозе, угрозе реальной и очень близкой: «…в половине двенадцатого я узнал, что за эти два часа наступил новый период в истории и в моей собственной жизни, в истории страны и, конечно, в истории народа». [56] Péguy Ch. Noire Patrie. Paris, 1948. P. 120. Новость, о которой Пеги говорит, это не просто новость, это колокол, который бьется в сердце каждого француза, бьется в унисон: «Это известие, которое захватывало мало-помалу всех, распространялось не так, как какая-нибудь обычная новость, которая разносится как пыль посредством слов; это было, скорее, какое-то общее прозрение, внутреннее, тайное, глубокое, эхо одного звука; при первом звучании, первой интонации каждый услышал в себе, узнал, как что-то знакомое и свое, этот глубокий резонанс, этот голос, который не был голосом извне, этот голос памяти, погребенной, кто знает, с каких пор и зачем». [57] lbid. Р. 123-124.

Р. Роллан писал о невероятно сильном эффекте этого произведения Пеги: «Это появление призрака — задержанное, отодвинутое к концу… и даже в самом заключении как бы оставленное в полумраке, еще более страшное, будучи завуалированным недомолвками, окутанным тайной, начиненное невысказанными угрозами, — производит потрясающий эффект. Увы, такая развязка — лишь поднявшийся занавес над кровавой трагедией, которая разыгрывается в этот июньский день 1905 года в душе французов». [58] Rolland R. Péguy: En 2 volumes. Paris, 1944. T. 1. P. 109.

С этого момента Пеги не устает бить в набат, все его помыслы направлены на возрождение Франции, на реванш, который должен смыть позор поражения. Если еще в 1899–1901 годах Пеги говорил о ремесле солдата как о неизбежном, нужном, но грязном, о своей ненависти к милитаризму, если он заявлял о своем намерении дезертировать из армии в случае отправки на войну, то теперь он готов идти сражаться за правое дело.