Петр Минин - Мистицизм и его природа

Сущность мистических воззрений Плотина мы найдём в его этике. Но так как его этика стоит в тесной связи с его метафизикой, то нам для правильного понимания первой необходимо коснуться основных положений последней. По своему существу, философское учение Плотина представляет динамический пантеизм [V]. То начало, которое является первоосновой всего бытия, Плотин называет Единым (έν). Это – сверхчувственное, сверхразумное, сверхдуховное, бескачественное, неопределимое и в то же время всё из себя производящее и всё в себе содержащее бытие [VI]. Вселенная есть излияние (υπερροη), излучение (περίλαμψις) Единого. Единое изливается, подобно переполненному сосуду, однако нисколько не истощаясь и нисколько не умаляясь, но оставаясь безраздельным в себе [VII]. Вселенная излучается из Единого, как свет из солнца или теплота из огня [VIII]. Подобно тому как лучи солнца, по мере своего удаления от первоисточника, ослабевают в своей интенсивности и, наконец, сменяются темнотой, так и бытие представляет ряд нисходящих ступеней (πρόοδος), которые, по мере своего удаления от первоосновы, теряют в своём совершенстве, причём последняя ступень будет представлять собой отсутствие всякого бытия и всякого совершенства [IX]. Это истечение из Единого совершается по трём главным ступеням – дух (νους), душа (ψυλή) и материя (μη όν). Как лишение (στέρεσις) Единого, материя – эта последняя ступень эманации – есть бытие неподлинное, метафизически несуществующее (μη όν): как отсутствие блага (απουσία αγαθόυ), она есть первое зло (πρωτον κακόν) [X]. Человек по своей душе причастен мировой душе (ψυλή) и чрез неё божественному разуму (Νους); по телу он причастен материи. Смотря по тому, в какую сторону обращена его душа, в сторону ли божественного разума или в сторону материального мира, он может жить или чисто духовной, или чувственной жизнью. Но во всяком случае воплощение души и её появление в этом мире есть её падение, в её пристрастии к чувственным вещам – её гибель [XI]. Спасение человека заключается в отрешении от чувственности и "возвращении" (επιστροοφή, αναγωγηή) души в лоно Единого, который есть не только принцип и первоисточник, но и последняя цель всего бытия [XII]. Очевидно, это "возвращение" должно совершиться в порядке, обратном тому, в каком происходит эманация бытия. Если эманация идёт из глубины вовне, от центра к периферии, то "возвращение" должно идти извне внутрь, от периферии к центру. Если в эманации нам в последовательном порядке даны – бескачественное единство, мышление, чувственное бытие, то возвращение предполагает отречение от чувственного бытия, отрешение от мышления и слияние с бескачественным единством . Нравственная деятельность человека должна носить отрицательный характер, характер очищения (κάθαρσις) и, соответственно трём главным моментам эманации, распадаться на три главные ступени. Употребляя терминологию неоплатоников, эти ступени можно обозначить как 1) κάθαρσις, в тесном смысле, или очищение от чувственности, 2) θεωρία, или отрешение от мышления и 3) έκστασις, или слияние с Единым [6].

Так метафизика Плотина определяет собой как общий характер, так и основные моменты нравственной деятельности человека. Но эта зависимость этики от метафизики – логическая, но отнюдь не психологическая. Психологически дело нужно представлять как раз в обратном порядке: не этическое учение Плотина есть вывод из метафизических положений его системы, а наоборот, его метафизика есть отображение и проектирование вовне этико-мистического процесса, совершающегося внутри, в его душе. Факты внутреннего опыта послужили исходным пунктом и последней базой его метафизической концепции. В этом особенность построения всех мистических учений. Но к этому вопросу мы возвратимся ещё ниже, а теперь посмотрим, что представляют в неоплатоническом понимании отмеченные нами ступени нравственной деятельности человека.

1) Κάθαρσις. Душа человека, рассматриваемая сама по себе, в своей субстанциальной основе, вне отношения её к телу и миру, есть чистая, ничем незапятнанная эманация. Ни в каком очищении она сама по себе не нуждается. Её несовершенство и нечистота имеет своим источником её связь с телом, а чрез тело с чувственным миром. Уничтожив эту связь, изгладить всякую склонность к чувственному значит возвратить душе её первоначальную чистоту. Отсюда нравственная деятельность неизбежно должна принять отрицательный характер и все добродетели получат значение очищения (κάθαρσις) [XIII]. Освобождённая от всякой инородной примеси, душа так же легко и необходимо устремится в сверхчувственный мир, как легко поднимается в высоту воздушный шар, не удерживаемый более связью, прикрепляющей его к земле [XIV]. По-видимому, самым радикальным средством порвать связь души с телом и чувственным миром было бы стоическое самоубийство. Но ни Плотин, пи другие представители неоплатонизма не одобряют этого средства. Они различают естественную смерть, отделяющую тело от души, и философскую (ο θάνατος των φιλοσοφων), отделяющую душу от тела [XV]. Первая, порывая связь души с телом, не уничтожает склонности в ней к чувственному. Это может быть достигнуто только аскетическим самовоспитанием духа, ведущим к полному бесстрастию (απάγεια) души [XVI]. Мало этого, Плотин неодобрительно относится даже к суровому аскетизму. Как бы мы ни смотрели на мир, воплотив в себе известные идеи и формы , он является отображением мира сверхчувственного и, как таковой, может служить некоторым мостом в идеальный мир. Но и здесь восхождение от чувственного к идеальному может совершиться только на отрицательном пути, на пути абстрагирования идеи от её чувственной оболочки [XVII]. Исходным пунктом нравственной деятельности должно служить отречение от материальных благ. Отвлекая внимание от самоуглубления, направляя его на внешнее и чувственное, они существенным образом тормозят процесс "возвращения" души. На том же основании истинный философ должен сторониться всякой вообще практической деятельности (πραξις). Практическая деятельность, направленная на внешние цели и средства, предполагает неизбежную связь человека с чувственным миром, а всякое соприкосновение души с чувственным бытием, в сущности, есть осквернение её. Отсюда и практические добродетели , – политические и социальные, – хотя и не лишены значения, – суть только первые ступени, на которых душа научается освобождаться от власти чувственного мира. "Жизнь деятельная, удалённая от Бога, есть только след и тень жизни истинной. Жизнь истинная есть деятельность разума" [XVIII]. Таким образом, над практической деятельностью возвышается теоретическая, созерцательная . Самая совершенная практическая добродетель – ничто по сравнению с теоретически-созерцательной деятельностью разума. Геркулес – герой практической деятельности. Но в то время как сам он находится в сонме богов, его образ (ειδωλον) пребывает в аиде. Таким образом, частью существа он принадлежит ещё миру явлений, и это потому, что только живущий всецело созерцательной жизнью может без остатка переселиться в сверхчувственный мир [7].