Павел Бегичев - Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов

В этой главе сказано о молитве человеческим духом, которая может внешне выглядеть как бормотание нечленораздельных звуков, а может и никак не выражаться. Павел упоминает о молитве духом, объясняя коринфянам, что у них на самом деле не вполне правильное понимание дара иных языков (об этом как-нибудь напишем отдельный миф). Коринфяне заменили дар проповеди на незнакомом иностранном языке на молитву, во время которой человек молился лишь духом своим (то есть был внутренне настроен на общение с Богом и общался с Ним без мыслей и слов). Они предпочитали этак «помолчать с Богом». Впрочем, слово «помолчать» тут не уместно, так как они отказывались только от мыслей, а язык их при этом работал, произнося непонятные слова. Павел их сильно за это ругает. И призывает включать во время молитвы свой ум, а слова использовать понятные. Однако мы отвлеклись…

То, что речь в этой главе идёт именно о молитве человеческим духом, ясно из слов Павла: «Ибо когда я молюсь на [незнакомом] языке (то есть языком произнося непонятные слова. — Прим. автора ), то хотя дух мойи молится, но ум мой остаётся без плода» (1 Кор. 14:14). Павел ясно говорит, что молится не Дух Святой, а дух его, Павла.

3. Если же говорить именно о молитве Духом (или в Духе) это вообще не говорение на языках.

Это ясно хотя бы из того, что молитва в Духе заповедана всем, а на языках говорят не все.

Риторический вопрос Павла: «Все ли имеют дарования исцелений? Все ли говорят языками? Все ли толкуют?» (1 Кор. 12:30) подразумевает только один ответ: нет!

Так что же значит молиться в Духе Святом или Духом Святым?

Ответ на этот вопрос даёт нам Павел в Послании к Римлянам: «Потому что вы не приняли духа рабства, [чтобы] опять [жить] в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Рим. 8:15).

По-гречески Павел пишет дословно «в Котором взываем», то есть речь идёт о молитве в Духе (или Духом).

Молитва в Духе, это крик дитяти Божьего к своему небесному папочке. Этими словами Библия описывает самые тёплые и самые тесные отношения с Богом. Молиться в Духе Святом — значит не смотреть на обстоятельства, не выпрашивать себе (как у Зощенко) «всяких льгот и милостей взамен истраченного двугривенного», но обнять в молитве Отца, прижаться к Нему и замереть от восторга и нахлынувших слёз.

Я особенным образом прочувствовал это, когда мой единственный сын, будучи шестилетним мальчиком, находился в смертельной опасности. Гнойный гайморит был распознан врачами слишком поздно. Гной мог пойти в мозг. «Скорая» увезла Лёшу в больницу почти без сознания. Его оперировали, причём без особой анестезии (почему-то применить её было нельзя). Во время операции я молился и плакал в коридоре, слушая, как кричит от боли мой сын, и разрываясь сердцем от осознания собственного бессилия. Я ничем не мог ему помочь.

Когда наконец всё закончилось и я смог обнять моего мальчика, мы оба заплакали: он от боли и обиды, а я от того, что очень любил его. Он ни о чём не просил, ничего не объяснял, только рыдал… и сквозь рыдания повторял: «Папа! Папочка!»

Сколько мы так проплакали, я не помню… Время тогда остановилось…

…Я всегда очень дорожил подарками, которые дарят мне дети… их неумелые поделки и рисунки очень дороги мне, как и любому отцу… когда сын мой был совсем маленьким, он много раз обещал мне, что в старости будет меня кормить, купит мне машину и будет на ней катать…

…Но те минуты, когда мы плакали друг у друга на плече, мне дороже любых подарков… Сын ничего не говорил мне… он просто нуждался в отце…

Поэтому когда я читаю о молитве в Духе Святом, я представляю себе не огромные освещённые залы, где стоит гвалт и многотысячные толпы молятся, произнося невнятные звуки и падают навзничь… Я представляю себе маленькую комнату, где я стою на коленях и рыдаю от осознания своей греховности, а мой небесный Отец рыдает от жалости ко мне… Я ничего не объясняю и ни о чём не прошу, лишь сквозь рыдания повторяю: «Папа! Папочка!»

Мне кажется, что это и есть молитва Духом Святым!