Фредерик Фаррар - Жизнь Исуса Христа

Не было в истории зрелища, которое бы подобно описанному нами, возбуждало в людях одновременно благоговение и ужас. Ни один светский бытописатель, хотя бы он был отчаянным скептиком, не может не видеть в этом событии центральной точки мировой истории. Верует ли он в Христа или нет, он не может умолчать, что новая религия возросла из самомалейших зерен в могучее дерево, на ветвях которого птицы небесные отыскали себе убежище, что это был небольшой иссеченный руками камень, разгромивший в щебень колоссальные изображения языческого величия, а затем выросший в гору и наполнивший собою всю землю. Для верующих и неверующих вознесение на крест есть граница между древним и новым временем. Нравственно и физически, не менее как духовно, Христова вера была возрождением мира. К народам, бессильным от опьянения преступлением, она явилась, как свет новой весны. Борьба эта продолжительна и жестока, но с того часа, как Христос умер на кресте, начался похоронный звон царству дьявола и всей языческой мерзости. С этого часа святость стала общим идеалом всех, кто чтит имя Христа, как имя своего Господа, а достижение этого идеала — общим наследием душ, в которых почиет Дух Святой. Последствия Христова учения даже для неверующих суть события неоспоримо исторические. Оно смягчило жестокость; укротило страсти; заклеймило позором самоубийство; под строгим наказанием запретило отвратительное детоубийство; низвергло языческую нечистоту во мрак, который ей сроден. Не найдется ничего отрицающего подобное действие Христова учения. Оно изгнало гладиатора; освободило узника; защитило пленника; восстановило слабого; взяло на себя попечение о сироте; возвысило женщину; светлым ореолом осенило священную невинность нежных лет детства. Каждая сторона жизни почувствовала совершенствующую силу его влияния. Оно обратило сожаление из порока в добродетель [829] Senec, de Clemen. ; возвело бедность из проклятия в блаженство; облагородило труд, обративши его из черной работы в достоинство и обязанность; освятило брак, считавшийся прежде до некоторой степени тягостным условием и сделавшийся ныне священным таинством. Оно в первый раз открыло ангельскую красоту чистоты, в которой люди отчаялись, и добросердечия, над которым они издевались. Оно дало верное понятие о милосердии, распространивши границы с тесного круга соседства на весь род человеческий. Оно идею о человечестве обратило в идею об общем братстве всего мира, и применило даже к странам, которые не слыхали об этом учении, а где оно распространилось, там освятило жизнь, возвысило душу каждой отдельной личности. Где бы оно ни появилось, везде смягчало характер своих поклонников, очищало их сердца, умиротворяло жизнь, обращало домашний кров в самое приятное убежище, как будто ангелы, возвестившие его приход, нашептывали каждому угнетенному и отчаянному страдальцу: расположившись в удилах (своих), вы стали, как голубица, которой крылья покрыты серебром, а перья чистым золотом [830] Псал. 67, 14. .

Пусть, кто хочет и смеет, видит во всем этом не дело Божественного Провидения; пусть считает себя просвещенным философом, считая христианство и христиан за мечты благородного самообольщения и восторженную галлюцинацию демониаков. Не будем никого преследовать, не будем никого обличать, не будем ни о ком судить; но скажем им, что ни одна религия на свете не внесла в жизнь совершенного равновесия между философией и народностью, между религией и нравственностью, между полным подчинением и гордостью свободы, между идеальным и реальным, между внутренним и внешним, между скромным спокойствием и геройской энергией, между мягким консерватизмом и самыми смелыми планами мировой реформации. Свидетельство Христовой истории есть свидетельство несокрушимой силы убеждения, — свидетельство, которому подобного не существует.

Но если такого влияния жизни и смерти Иисуса на мировые события и жизнь не может не заметить неверующий, то для каждого верующего в них заключается, по истине, глубокий смысл: для него они значат воскресение из мертвых. В кресте Христа Спасителя он видит не одно историческое, но гораздо большее значение. Он видит в этом изъяснение тайны рождения, победу над тайной могилы. В жизни Иисуса он находит превосходный пример; в Его смерти — беспредельное искупление. Взирая на воплощение и распятие, он уже не чувствует, что Бог далеко от него и что земля есть только незаметное пятно на беспредельной лазури, а сам он — незначительный атом, случайно попавший между тысячью миллионов живых душ несчетного поколения, но он воскликнет с верой, надеждой и любовью: и будет у них жилище Его, и Он будет их Богом, а они будут его народом [831] Иезек. 37, 27. . Вы храм Бога Живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них [832] 2 Коринф. 6, 16. .