К. Любарский: Христианство и атеизм. Дискуссия в письмах

Наше Восточное православие сохраняет в неприкосновенности догматическое наследие неразделенной Церкви. Символ веры IV века да постановления соборов V и VII веков против учений о неполной будто бы человечности Христа — вот и все наши догматы. В этой догматической сдержанности — великое преимущество Восточного православия и большие возможности для свободной Христианской мысли. Сохранилось известие, как покойный патриарх Тихон возразил кому-то, обвинявшему покойного профессора М. М. Тареева в протестантизме: «Что ты, что ты — какой же он неправославный? Православие тем и хорошо, что многое может вместить в свое глубокое русло ».

Так в основах — в учении веры. Но в том, что касается практики Восточной Церкви, лучше бы по возможности не употреблять термина «православие». Его историческое содержание многозначно, буквально же оно выражает гордость, которая часто не имеет себе оправдания. Часто оказывается так, что наше православие неправославно. Не касаясь фактов и проблем, связанных с совершенно особенными внешними условиями, приходится отметить крупные недостатки нашего церковного Богослужения: закрытый алтарь, поразительное многословие, необъяснимые церемонии, фальшивые титула, торговля у свечного ящика, литургическое унижение женщины и многое другое. «Православием» называют слепое обрядоверие и церковное фарисейство. Автор недавно узнал, что есть дремучие духовники, которые именем «православия» запрещают новым христианам молиться за своих неверующих родных… Некоторые стремятся сделать «русское православие» знаменем ущербного национализма.

Но есть у Восточной Церкви и подлинно драгоценные сокровища прошлого: философия, мистика, аскетика, икона… Да и в церковном Богослужении нашем, при всех недостатках, многие находят качество особенной мистической теплоты. В принципе возможно и у нас литургическое возрождение в свободном, широком разнообразии форм.

Говоря о протестантизме , сразу же надо отметить, что у нас он представлен в своей самой худой, для некоторых прямо-таки отвратительной форме так называемого «баптизма». Принципиально же протестантские идеи личной свободы и постоянного обновления форм принадлежат к самой сущности Христианства. Вероятно, правильна характеристика протестантизма как преимущественно «мужского» Христианства, и не случайна распространенность его в «мужских» северных странах. Существенный изъян протестантизма — отсутствие всякого почитания Божией Матери и святых, запрещение молиться за умерших. Но в свободе протестантизма возможно ведь и возвращение его к этой древней практике Христианства… Однако есть в Западном протестантизме и такие явления, которые должны быть вынесены из сектора Христианской веры. Автор вспоминает встречу со студентом-теологом — да, теологом, который запросто объявил, что не признает за «Иисусом» никакого Божественного достоинства, считает Его «революционером». По-видимому, на Западе подобные взгляды не такая уж редкость. Христос сказал, что всякая хула на Сына Человеческого простится человекам. Но нельзя же называть это Христианством веры.

Возвращаясь к протестантизму подлинному, христианскому, надо ещё указать, что с ним связаны инициатива и неудача так называемого экуменического движения . Оно задавалось целью: при свободе вероисповедных различий организовать единство действий всех христианских церквей . Но католики — едва ли не большая часть всех христиан на земле — от участия отказались. Остальные же церкви отказались от действий. В результате под титулом Всемирного Совета Церквей влачит существование малоавторитетная канцелярия.

Итак, разделение христиан по вероисповеданиям остаётся и ему не видно конца. Но изменилась атмосфера, исчезла вражда, все переходят от анафемы к мирному диалогу. Вспоминается крылатая фраза, сказанная нашим Киевским митрополитом Платоном (Городецким) в речи при посещении костёла: «Наши перегородки до неба не достигают». Можно вообразить современное просвещённое Христианство веры как бы надконфессионального плана, когда человек с любовью и пониманием участвует и в Восточном, и в Западном обрядах, с благодарностью приемлет всё лучшее, вдохновенное, что посчастливится ему встретить на каждом из этих трёх направлений Христианства веры. Как выразился Карл Барт: « Единство Церкви не создаётся — его открывают ».

Это единство — в общем уповании всех христиан, которое основано на общей вере в Божественное достоинство Христа. «Сущность христианства — в Личности Христа, в космическом значении этой таинственной Личности… Через Христа Бог стал родным и близким человеку» (Н. А. Бердяев). Христос — « Икона Бога Невидимого » (к Колоссянам, 1). Христос — «Человеческое Лицо Бога»… Во Христе Бог явился нам воистину достойным совершенного преклонения, и во Христе Человек явился воистину достойным Божественной славы. «Посему и Бог Его превознёс и даровал Ему Имя выше всякого имени, дабы перед Именем Иисуса всякое колено преклонилось — небесных и земных и (даже) преисподних» (к Филиппийцам, 2). И Этот Человек в таинственной общности со всем человечеством соделал за нас невозможное для нас — Собою приобщил нас к Божественной жизни… Таковы общие символы Христианства веры, в этом — единая Надежда всех христиан на земле. И в этом — единственно-истинная, т. е. заслуживающая этого слова Надежда всего человечества.