Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Эта книга родилась из интереса к живому пониманию истории, и написана она не как научная работа. И причина этого не только в том, что в ней не рассматриваются непосредственные первоисточники, что является показателем профессионализма в историческом труде. Нагружать книгу справочным библиографическим аппаратом оказалось бессмысленным, поскольку не способствовало большей понятности изложения и не делало само изложение менее спорным. Так же трудно сказать, что в книге нового. Почти все мысли, в ней высказанные, уже высказывались многими другими людьми, - и в то же время нельзя сказать, что они тривиальны. Это скорее книга читателя, чем писателя: я очень хотел разобраться в том, о чем повествует нам история человечества, но не смог найти полный образ того, что я искал, в существующей литературе. И тогда я начал писать книгу, которая выстроилась не по странам или датам, не по историческим периодам или лицам, - она выстроилась согласно ходу мысли. К некоторому моему изумлению мысли эти выстроились не совсем так, как этого можно было ожидать. Но я не стал им мешать.

Сравнительный метод в исторических исследованиях применялся, можно сказать, всегда. С другой стороны, полномасштабное применение этого метода не было достигнуто. К XIX веке применение сравнительного метода считалось само собой разумеющимся, в русской историографии С.М. Соловьев без особых пояснений различал “тожественные” и “нетожественные” явления. В немецкой историографии широко обсуждали методы сопоставления рядов исторических явлений Риккерт (Риккерт, 1908) и Трёльч (Трёльч, 1994). Однако в начале XX в. Н.П. Павлов-Сильванский “открыл” этот метод заново, с особой настойчивостью применяя его к решению проблемы феодализма в России путем изучения сходства и различия исторических явлений. Он не сформулировал четкого представления о критериях сходства явлений, не развернул полной картины сравнительного метода, - “лишь” указывал на очевидные сходства в развитии России и Западной Европы, чтобы кардинальный вопрос об общем характере русской истории, на котором ломали копья славянофилы и западники трех-четырех поколений, привести к состоянию, в котором этот вопрос мог бы получить объективный ответ.

Затем, однако, победила школа историков-буквалистов, полагавших, что простое изложение летописей и иных свидетельств дает самый полный ответ на любой вопрос, который может быть обращен к истории человечества. Появилась история “ножниц и клея”, которая собиралась из отрывков летописей и грамот. Такая история была объявлена “единственно научной”, поскольку не признавала домыслов и базировалась на солидной эмпирической базе. Но вместе с домыслами из истории ушла мысль. Сравнительно-исторический подход перекочевал из истории в социологию. В конце XIX в. в истории сложилась совсем забавная ситуация: Макс Вебер признавался, что его с детства интересовала морфологическая сторона исторических явлений, ему хотелось изучать жизнь крупных структур, больших блоков истории, рассматривать их влияние на жизнь людей. Однако современная ему история была чисто-эмпирической наукой о грамотах. В результате Вебер “понял”, что его интересы влекут его в иную научную дисциплину, и занялся социологией.

Как протест против этой ситуации, в противовес историографической концепции буквализма, в 30-х годах во Франции возникла школа “Анналов”. Марк Блок, Люсьен Февр и Фернан Бродель обратили внимание на комплексность процесса истории, признали множественность связей в общественной системе. В связи с этим произошла ломка механического понимания причинности, разрушилось представление о линейности развития, стало ясно, что разные стороны общественного целого развиваются с разной скоростью. Новое знание было получено не из-за открытия новых летописных источников; у историков возникло новое представление о том, что означает вопрос “почему?”. Ранее искали исторические причины и исторические следствия, верили, что после того, как найдена “истинная причина”, явление можно считать познанным. Однако таких “истинных причин” нашлись многие десятки, и сама объяснительная схема истории должна была измениться.

Основатели “Анналов” отстаивали применение сравнительного метода в истории, обращая особое внимание на изменения общественного сознания, на те изменения человеческой психики, в рамках которой осмысляются все исторические реалии.