Алексей Бакулин: Письма в Небеса

Напоминать же о ценности авторов второго эшелона даже как-то неловко. Тот же А.К. Толстой — это такая силища, какой в Европе вы не сыщете.

Вот и хочется отдать дань глубокого почтения Ивану Никитину, Фёдору Глинке и всем прочим нашим «малым гениям». Как сказал Иван Никитин: «Я — здешний мещанин...» И все они — Дельвиг, Антоний Погорельский, Станюкович, Апухтин — не зависимо от их земных регалий, суть добрые, мудрые мещане русского Парнаса. Тем и славны. Худо лишь, когда такого мещанина от словесности пытаются вытолкнуть в гении, как это вышло в случае с Шевченко.

Впрочем, здесь не только о писателях речь...

В вагон зашли двое мужчин приличного вида, — видимо, приятели. Вошли, выбрали скамеечки, уселись друг напротив друга. Договорили какой-то, начатый на улице разговор, затем один из них достал из сумки мятую книжку в яркой обложке и принялся читать. Второй посмотрел немного в окно, поразглядывал соседей, а потом ткнул товарища в плечо:

— У тебя ещё одного детективчика нет?

— Нет, — буркнул товарищ.

Прошло ещё пять минут.

— Слушай, почитал — дай другим почитать, — снова начал приставать Второй к Первому.

— Отстань! Как я могу: на самом интересном месте…

— Ну, журнальчик, может, какой есть?

— Нету. Ничего нету.

— Ну хоть газетки обрывок!.. — канючил Второй, — скучно!..

Первый задумался, потом сказал с сомнением:

— Есть Чехов — сборник рассказов. Сын читал на даче: в школе задали. Два месяца книгу мучил — теперь домой её везу. Хочешь — читай.

Но нет — несмотря на всю дорожную скуку, читать Чехова Второй не захотел. Его как будто даже оскорбило такое предложение. Минут десять он, надувшись, смотрел в окно. Потом, словно делая большое одолжение, повернулся к приятелю:

— Ну, ладно… Чехова… Почитаем уж…

Первый, не глядя, ткнул ему в руки потрепанный томик, явно советского ещё издания:

— Давай, просвещайся.

Второй с тяжелым вздохом принял книгу. Пролистнул бегло несколько страниц. Еще раз вздохнул демонстративно. И, нахмурясь, принялся читать с самого начала. Некоторое время с их скамеек не доносилось ни звука. Потом Второй, не отрываясь от книги, пробормотал:

— Слушай, а хороший рассказ-то…

— Угу, — отвечал Первый, и они снова замолчали.

Еще через пять минут Второй хлопнул ладонью по книге и заявил решительно:

— И второй рассказ хороший, да.

— Угу, — отвечал Первый, и они снова замолчали.

Прошло ещё некоторое время. Потом Второй вынырнул из-за книги и в глубоком изумлении произнес:

— Тут все рассказы хорошие!..

— Угу, — отвечал Первый сонно: он уже понемногу начинал клевать носом. Второй принялся азартно листать станицы:

— Вот послушай, что пишет!.. — и уже приготовился читать вслух, но Первый снова сказал «Угу…», выронил из рук свой детективчик и захрапел.

— Э, да ты спишь!.. — досадливо вскричал Второй и снова начал читать. Через полчаса он решительно растолкал товарища и закричал ему в ухо:

— Ты послушай, послушай! Вот ты мне вчера, помнишь, что говорил?.. А вот, что здесь написано об этом!.. Точь-в-точь то, что я тебе втолковывал. Смотри!..

Первый с трудом разлепил глаза:

— Опять ты со своим Чеховым!.. Отстань… Читай что-нибудь человеческое… Вот, мою книгу возьми — очень интересно… Я все равно сплю…

Второй искренне изумился:

— Что же я — Донцову читать буду?! Я ещё в своём уме!

И, бросив сонного приятеля, он снова схватился за Чехова. Больше к Первому он не приставал, только время от времени выкрикивал из-за книги: «Да!.. Вот это верно!.. Понимает человек!.. В самую точку!..» При каждом таком выкрике Первый вздрагивал и старательно притворялся спящим. Забытый детективчик валялся под сиденьем.

…Поезд подходил к Балтийскому вокзалу, пассажиры выстроились в проходе между сиденьями. Первый выудил свою книгу из-под скамьи и поспешил к выходу. Второй, расталкивая народ, бросился за ним.

— Подожди, я тебе все-таки перескажу один рассказик!..

Видимо, он все-таки настиг его на перроне, потому, что, подходя к турникету я явственно услышал в толпе:

— …А у дамы-то с собачкой муж дома остался…

Для внешнего человека нет более пугающего слова, чем «кладбище». А люди православные… Нет, нельзя сказать, будто мы вовсе не боимся смерти: положа руку на сердце, как бы мы ни храбрились, как бы ни уверяли, что-де «смерть — это только переход», но когда судьба подводит к этому переходу вплотную, мало кто остаётся невозмутимым. И всё-таки мы любим гулять по кладбищам, мы любим дышать этим покоем, впитывать эту тишину… Порою среди смиренных могилок Божие присутствие ощущается острее, чем в ином храме…