Array Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

Еще один необыкновенный персонаж, связанный с Диевсом, – dievregis: человек, правильно понимающий и знающий, что необходимо делать и как рассуждать на благо «латышскости».

Диевс помогает людям, обеспечивая им успех в работе. «Диевс может даровать человеку удачу и успех, которые не находятся в распоряжении человека. Через совпадение различных обстоятельств можно тормозить или поощрять деятельность человека. Только совершенным лентяям и бездельникам Диевс мало помогает. Успех – сверхприродное явление, происходящее от Диевса» (Ц, 15).

Высший дар Диевса – счастье (laime): «От глагола «пускать» (laist) позднее произошли имя нарицательное – счастье (laime) и имя собственное Лайме (божество счастья) (у Брастыньша, как и в латышских диалектах, чередуются две формы ее имени – Лайме и Лайма). В народных песнях встречаются четыре значения этого слова – «возможность», «судьба», «событие» и «божество счастья» (Ц, 17).

Богиня Лайме – проявление и воплощение Божьего (Диевса) промысла, судьбы, распорядительница человеческой жизни. Через нее в мире действует закон и порядок: «Милая Лайме, дочь Диевса, приходи делать песни./ Говори песни, пой сама, о молодых, о старых» (LD 35804).

По мнению Э. Брастыньша, самостоятельно Лайме как бы не может изменить ничего предначертанного Диевсом: она так же связана с ним, как рука с телом. «Верховный определитель судьбы – Диевс, первосоздатель всего» (Ц, 21). Лайме, как и Диевс, невидима: «Многие ошибаются, слыша дайны о путешествиях Лайме, ее помощи, полагая, что латыши верили в антропоморфных богов. Это неверно, т. к. древние латыши лучше нашего знали, что есть поэзия, что сказание, что – правда» (Ц, 22).

Кроме «собственно» Лаймы существуют еще две «Лаймы» – Декла и Карта (по аналогии с другими индоевропейскими широко известными богинями судьбы – греческими Мойрами, римскими Парками, германскими Норнами). Функции Деклы (Dekla, с корнем det – «подавать, кормить, выкармливать») заключаются в выкармливании, пестовании и охранении детей, Карты (Karta, с корнем kart – «устанавливать, вешать») – в помощи при росте и созревании. Однако такое разграничение функций довольно гипотетично и не всегда подтверждается даже приводимыми самим Брастыньшем фольклорными текстами: «Декле мой век устанавливала, сидя на трех стульях./ Садись, Декле, на один стул, устанавливай мне один добрый век» (LD 1216).

В противоположность Лайме (счастью) существует Нелайме (несчастье): «Две лайме на свете: одна добрая, другая злая; / Обе две надо прожить, и в добре, и во зле» (LD 9174v). Вот как Брастыньш представляет генезис зла: «Все человеческое мышление основывается на противоположных понятиях: свет и тьма, добро и зло, Счастье и Несчастье – одно без другого не мыслится. Как говорилось, прямо от Диевса зло не приходит. Но в поток добра окольным путем могут затесаться вихри, видимо вертящиеся против направления основного движения. Во владениях Диевса могут появиться такие явления, которые, с точки зрения человека, кажутся нехорошими, злыми, несчастливыми… Несчастье можно назвать «космическим злом», против которого трудно бороться человеческими силами. Поэтому для борьбы с Несчастьем латыш звал на помощь Диевса и Лайме» (Ц, 26).

Э. Брастыньш пишет, что человек сам не может избежать своей судьбы или изменить ее. Странно, однако, то, что и Диевс не участвует в устроении судьбы человека (как это можно было бы ожидать по логике сказанного выше): «Из дайн мы видим, что предначертанное на веку не очень зависит от человека или от труда его родителей. Главное направление жизни больше зависит от того, где была Лайме в момент определения судьбы: сидела на стуле или на яблоне, стояла на горе или в низине. Основу жизни в большей степени предопределяют случайность, нечаянность, окрестности места рождения и его момент, а также задумка самой Лайме». Правда, «в мелочах судьба всегда находится в руках человека» (Ц, 28).

Материальное воплощение, проявление, «особенность», «принадлежность» (īpašība) Диевса – Мара [193]. Брастыньш определяет Мару как противоположность (pretpuse) Диевса: «Уже упоминалось, что Диевс двойствен (dievatīgs). Эта двойственность уже с древних времен рассматривалась как Дух (Gars) и Материя, Отец и Мать, Небо и Земля. Поэтому Диевса часто изображали двуликим – одновременно мужчиной и женщиной. Такое изображение у древних куршей наблюдал Преториус. Божественная (Dievišķā) Мать по имени Мара – одно из древнейших и глубинных понятий человечества. О наших древних аэстиях Тацит в 98 г. писал: «Они почитают некую Божью Мать» (Германия, 45)» (Ц, 31).