Array Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

Э. Брастыньш поставил задачей создать единый латышский религиозный культ (что вообще не свойственно самостоятельному развитию народной культуры), достаточно определенный (для чего он нередко видоизменял фольклорные тексты по своему усмотрению), но и способный аккумулировать – по мере необходимости – новые факты. Для этого была создана иерархия божеств.

Dievs – центральная фигура в теологии диевтуров [190]. Брастыньш определял диевтурибу как «благоговение перед Диевсом (Богом) и исполнение этических норм и культа». В первом своем сборнике латышских народных песен, а позднее и в «Церокслисе», Э. Брастыньш подчеркивает, что латыши «имели» (turējuši) одного Бога, то есть почитали, служили одному единственному Диевсу. Важным для диевтуров было то, что Диевс в латышском фольклоре – имя собственное, а не нарицательное (это положение оспаривается рядом латвийских фольклористов). Следовательно, – полагает Брастыньш, – латышская религия монотеистична.

Общим местом всех диевтуров является противопоставление иудейского и христианского Бога – «ужасного судьи», часто гневающегося на людей, посылающего им и добро, и зло, и латышского «Боженьки» (Диевиньша), известного как Небесный Отец, который не осуждает своих детей, но помогает им, охраняет их. «Латышского Диевса иногда можно встретить на земле как маленького человечка в сером одеянии, чаще всего как беднячка. Он могуществен, мудр, открыт для всякого и вечно добр. Диевс – для всех охранитель, помощник и милосердный, всех наставляет на путь» [191].

Диевс (Бог) полагается всеобщим началом, истоком, организатором, основой «древнего латышского божественного откровения» (dievestība). В иерархическом подчинении ему находятся богини Лайма и Мара: они выступают как его «проявления» и, максимально приближенные к нему, соединяют его с остальным миром. Его постоянный эпитет – «Небесный Отец» (Debess Tevs); по Э. Брастыньшу, он – высший духовный смысл латышской культуры, ее сознание и мысль (padoms un doma).

Диевс – всеобщий породитель и повелитель (laidējs), но непосредственно от него проистекает только добро: «Диевс в латышском понимании – податель закона высшей добродетели, представитель всего наилучшего» (Ц, 14). Он невидим и неслышим.

«Никакие слова не могут полностью охватить сущность Диевса. Только приблизительно человеческий ум может постичь, что есть Диевс. Латышский народ полагает, что ему принадлежит сознание всех сознаний, до конца не постижимое нашим умом. Проще говоря, при реализации сознания рождается мир во всем его многообразии» (Ц, 11).

Этого единого Бога-Диевса Брастыньш определяет как имеющего двойственную природу: его «можно назвать двойственным в том смысле, что он одновременно дух и материя, отец и мать, хороший и плохой. Все противоположности соединяются в Диевса» (Ц, 12).

Почитают Диевса, обращаясь к нему, прося его (ludzot), восхваляя его (daudzinot), жертвуя ему (ziedojot) и чародействуя (ziņtējot) (Ц, 18): «Поели, попили, поблагодарили Боженьку:/ И Богу по нраву, что мы его восхваляем» (LD 19460, 3). Э. Брастыньш пишет, что «для латышей их добрый Диевс (Бог) – цель всех целей и средство их достижения», а также что «латыш имел дело с Диевсом самостоятельно, не ища никаких посредников, латыш не обращался к нему в большой толпе…» (Ц, 18).

В главу о Диевсе Брастыньш включает подразделы о двух связанных с ним явлениях. Сыновей Диевса (Dievadeli, широко распространенный образ в латышском фольклоре) он толкует как небесные светила и носителей света: «Совершенно естественно, что считая Диевса Небесным Отцом, небесные светила и световые явления легко могли получить поэтическое имя сыновей Диевса. Сыновьями Диевса считаются не только Месяц, Перконс [192], Аусеклис, но также и возница Солнца Усиньш, и светлый Янис» (Ц, 19). Понятие «сыновья» (латыш. deli) Брастыньш толкует как образованное от корневой основы det – «подавать», т. е. «поданные от Диевса». Вопреки данным латышского фольклора Брастыньш записывает Солнце в «дочери Диевса» и называет его «женским проявлением Диевса».

Другой связанный с Диевсом образ – так называемый dievajs, человек с божественными (чудесными) силами и возможностями:

«Посылайте меня молоть, я чудесная (dievaja) молольщица:/ Намелю, сколько намелю, мои жернова гнутся-сгибаются» (Ц, 20). «Отчасти dievajs означает то же самое, что и «святой», и великий (gauss). Таким становится человек, почитающий Диевса и провильно живущий. Есть различные способы достижения этого состояния (panakt dievājību). Индусы используют разные виды аскезы, буддисты – медитацию, христиане – молитву и аскезу. Латышская метода ‹…› – работа и благочестие (tikums)» (Ц, 20).