Александра Никифорова - Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени

О ее готовности идти до конца говорят последние слова, по ее просьбе переданные отцу Сергию Булгакову и митрополиту Евлогию: «Мое состояние сейчас – это то, что у меня полная покорность к страданию, и это то, что должно быть со мною, и что если я умру, в этом я вижу благословение свыше».

Современные французы знают ее как участницу Сопротивления и русскую монахиню. После войны появились воспоминания узников концлагерей, в том числе Женевьев де Голль-Антониоз. О матери Марии выходили книги на французском языке. О ней говорили православные, протестантские и католические богословы Европы. В конце 1990-х годов по французскому телевидению прошла серия документальных фильмов, созданных профессором Свято-Сергиевского богословского института в Париже протоиереем Николаем Озолиным. В 2003 году была установлена памятная доска, посвященная матери Марии и отцу Димитрию Клепинину, перед входом в здание на Лурмель. Французы гордятся этой необыкновенной монахиней, отдавшей жизнь «за други своя». Недаром уже после ее канонизации Константинопольской Церковью в 2004 году на иконах с образом матери Марии появились надпись «Святая мать Мария Парижская».

Мать Мария считала, что «путь к Богу лежит через любовь к человеку, и другого пути нет». В своей работе «Вторая евангельская заповедь» она приводит слова Исаака Сирина, христианского писателя и аскета VII века: «Пусть тебя гонят, ты не гони. Пусть тебя распинают, ты не распинай. Пусть тебя обижают, ты не обижай. Пусть на тебя клевещут, ты не клевещи… Веселись с веселящимися и плачь с плачущими, ибо это признак чистоты. С болезными болезнуй. С грешными проливай слезы. С кающимися радуйся. Будь дружен со всеми людьми, а мыслью своею пребывай один». И дальше говорит: «Мне представляются эти слова воистину огненными». «К плоти брата своего у человека должно быть более внимательное отношение, чем к своей плоти. Мы должны дать ему и нашу последнюю рубашку, и наш последний кусок хлеба. Тут одинаково оправданы и нужны как личное милосердие, так и самая широкая социальная работа. В этом смысле нет сомнения в призвании христианина к социальной работе… Важно лишь, чтобы его общественная работа строилась на любви к ближнему, не имела подспудных личных, карьерных или материальных целей. К каждому из нас предъявляются требования напрячь все свои силы, не бояться никакого самого трудного подвига, аскетически самоограничиваясь, жертвенно и любовно, отдавая душу свою за други своя, идти по стопам Христовым на нам предназначенную Голгофу».

Точнее всего суть личности матери Марии сформулировал митрополит Антоний Сурожский [179]: «Она была среди нас вызовом, камнем преткновения: для одних незыблемым основание, для других – Судом Божиим. Она восприняла и в жизни показала „безумие Креста", безумие Божественной Любви – воплощенности до конца, приобщенности чужому и вместе до умирания возлюбленному миру, Крестной самозабвенной жертвенной Любви Всесвятой Троицы. Многие из нас, которые после многих лет начали прозревать, соблазнялись ее отказом от всякой условности, от всего, что „кажется", а не „есть", брошенным ею вызовом всему, что не есть сущность жизни… Она сумела, следуя по стопам своего Господа и Учителя, любить „напрасно", „безрезультатно": любить людей пропащих, безнадежных, тех, „из кого все равно ничего не выйдет", кого „и могила не исправит", – потому только, что они ей были „свои", русские, обездоленные, погибающие; а позже, во время войны, просто потому, что они были люди, в смертной опасности, в страхе, в гонении, голодные, осиротелые – свои по крови не потому, что они принадлежали той или другой национальности, а потому, что для них Свою Кровь излил Христос, потому что ею овладела до конца Божественная Его Любовь.

Она пошла путем подлинного юродства во Христе: прожила, судя по человеческому разуму, безумно. Но разве не все Евангелие „безумие" в глазах мудрых, опытных по земному людей? Разве вообще любить, то есть совершенно о себе забыть ради Бога и ради ближнего – не сплошное безумие? И разве не так – именно так – нас любит Бог: „до смерти, смерти крестной"? Мать Мария, подобно древнему многострадальному Иову, не поддалась соблазну „приписать безумие Богу". Она прожила в разрывающих душу и плоть противоречиях сострадания и ответственного несения своего христианского имени: любовью Любви ради, в умирании ради Жизни, в отдаче своей жизни ради правды Царствия Божия. Ее образ будет становиться светлей и светлей, ее духовное значение будет для нас все возрастать по мере того, как и мы начнем понимать последний смысл Любви воплощенной и распятой».