Александра Никифорова - Живое предание XX века. О святых и подвижниках нашего времени

Бердяев отмечал, что свойственное матери Марии бесстрашие особенно ярко проявилось в последний период ее жизни, когда «она стремилась к жертве и страданию». Крестный путь матери Марии неразрывно связан с крестным путем ее сына Юрия и отца Димитрия Клепинина [176], без которых было бы невозможно осуществление миссии на Лурмель. Назначенный священником Покровской церкви в октябре 1939 года, отец Димитрий органично влился в жизнь прихода, стал соратником матери Марии, другом и духовником ее сына. Митрополит Евлогий вспоминал об удивительном, покоившемся на взаимном понимании и доверии контакте, который сразу возник между отцом Дмитрием и матерью Марией и не прерывался до конца их земного пути.

Дом на Лурмель быстро становится известен как убежище. Там скрывают тех, кому угрожает опасность, для них получают поддельные документы и переводят в «свободную зону». Мать Мария тесно связана с Сопротивлением [177], друзья организованного ею «Православного дела» составляют список заключенных русских и евреев и организуют пересылку писем и посылок. Отец Димитрий выдает свидетельства о крещении тем, кто просит. Тем временем ужасы немецкой оккупации продолжаются: в ночь с 4 на 5 июля 1942 года арестованы 13 000 евреев и доставлены на зимний велодром, в двух шагах от Лурмель. Мать Мария проникает туда и проводит там три дня, утешая подругу-еврейку и вместе с добровольцами Красного Креста оказывая помощь больным. В этих невероятных условиях она бесстрашно спасает троих детей, пряча их в ящике для мусора.

В Париже наступает крайний дефицит продуктов, но мать Марию он не застает врасплох. Она не только обеспечивала запасы питания, но и установила контакт с мэрией Пятнадцатого округа, которая взяла под свое покровительство дом на Лурмель и выдавала матери Марии продуктовые карточки и продукты.

Мать Мария ни секунды не сомневается в том, как надо действовать. Она делится с Мочульским: «Нет еврейского вопроса, есть христианский вопрос. Неужели вам непонятно, что борьба идет против христианства?.. Теперь наступило время исповедничества». 8 февраля 1943 года арестовали отца Димитрия Клепинина, Юру Скобцова, еще нескольких человек. Матери Марии, которой в то время не было в Париже, сообщили, что ее сына освободят, если она явится в гестапо. Мать Мария явилась в гестапо, и в результате, никого не освободив, схватили и ее. Как вспоминала Софья Борисовна Пиленко, гестаповец Гофман кричал на нее: «Вы дурно воспитали свою дочь, она только жидам помогает!» На это она ответила: «Это неправда, моя дочь настоящая христианка, и для нее нет „ни эллина, ни иудея", но есть человек. Если бы вам грозила беда, она и вам помогла бы». Мать Мария улыбнулась и сказала: «Пожалуй, помогла бы». Дальше были лагеря Компьень, Равенсбрюк и страшный Югендлагерь.

После длительных допросов вся группа была доставлена в форт Романвиль, затем – в этапный лагерь Компьень, где мать Мария смогла последний раз увидеть сына. Ее соузница И.Н. Вебстер была невольной свидетельницы этой встречи: «Наутро, часов в пять, я вышла из своей конюшни и, проходя коридором, окна которого выходили на восток, вдруг застыла на месте в неописуемом восхищении от того, что увидела. Светало, с востока падал какой-то золотистый свет на окно, в раме которого стояла мать Мария. Вся в черном, монашеском, лицо ее светилось, и выражение на лице такое, какого не опишешь, не все люди даже раз в жизни преображаются так. Снаружи под окном стоял юноша, тонкий, высокий, с золотыми волосами и прекрасным чистым прозрачным лицом. На фоне восходящего солнца и мать, и сын были окружены золотыми лучами… Они тихо говорили. Мир не существовал для них. Наконец она нагнулась, коснулась устами его бледного лба. Ни мать, ни сын не знали, что это их последняя встреча в этом мире. Долго она стояла у окна уже одна и смотрела вдаль, слезы медленно текли по ее щекам. Незабываемая картина скорби и молчаливого страдания, и. надежды». День кончины Юры Скобцова точно неизвестен, по некоторым данным он погиб в концлагере Дора (Бухенвальд) в феврале 1943 года от истощения.

Во дворе на ул. Лурмель с о. Львом Жилле, С.Б. Пиленко (крайняя слева) и неизвестной

Пожалуй, самое трудное – рассказать о последних днях матери Марии. Казалось, она всегда знала, как она умрет. О том свидетельствуют ее стихи: