Фёдор Быханов - Веселое настроение

Как лечебные дотации отменили, совсем стало плохо жить Григорию Стетоскопову – главному врачу нашей медсанчасти.

Вот давеча встречаю как-то его, а он: мумия – мумией. Одного для полного образа не хватает – умиротворения во взгляде, чтобы совсем уж на покойника походил. Исхудал, осунулся, зеленая недельная щетина в нервном тике на щеках так и дергается – мух пугает.

– Доктор, что так? – спрашиваю. – Заботы одолели!

– Они самые – скрипит Григорий зубами. – Больных уйма, а лечить некому и нечем.

Остальное и сам я понимаю:

– Все врачи да медсестры по платным поликлиникам разбежались, клятве Гиппократа изменили – на пропитание грубым физическим трудом добывают.

Короче говоря, негодует медик Григорий Стетоскопов на ушлых своих коллег, которые зарабатывают, кто, как может и про пациентов даже не вспоминают.

– А сам-то, что следом за ними не слинял?

– Не могу! – отвечает Стетоскопов. – Время сейчас такое – гололед, а я – хирург-травматолог.

Он тяжко вздохнул:

– Пострадавших с переломами видимо-невидимо. Не бросишь!

И дальше в том же духе рассказывает:

– Хорошо, хоть, гипсового порошка с бинтами пока предостаточно из прошлых запасов. Когда кончатся, тогда точно, думаю, уходить.

Убежденно так сказал.

До того убежденно, что я сам поверил. Вот, думаю, был у нас врач, и нет его больше.

На счастье, ошибался.

Не изменил-таки Стетоскопов своему эскулапову призванию. Хотя, когда недавно снова встретил его, даже не узнал. Весь принаряженный главный врач в импортные шмотки с головы до ног. За рулем новенького «Мерседеса» восседает.

Впрочем, таких богатеев сейчас много.

Пооткрывали все, кому ни лень, всевозможных коммерческих предприятий. Жируют с прибавленной стоимости на средства производства. Беззастенчиво обирают потребителей.

Только он их тоже обошел.

Дорогую сигарету не забычковал, как некоторые другие жлобы, а прямо из окна выплюнул на тротуар.

Подобрал я этот жирный чинарик и экономно, не во весь дух затягиваясь, курнув, завистливо спрашиваю:

– Видать, зарплату добавили вам, медикам? Хорошо живешь!

– Они добавят! – похохатывает. – Сам сообразил, как быть, чтобы по миру не пойти.

И дальше такое поведал, что я от удивления даже варежку разинул.

– Теперь мой травмпункт при медсанчасти не хуже любого промышленного предприятия работает, – а сам лукавыми глазами сияет. – Товары народного потребления повышенного спроса выпускаем.

– Не может быть, – стою на своем. – А где сырье взяли, разные там станки, оснастку, оборудование, людей?

– А нигде! – уже и смеется прямо мне в лицо. – Просто вместо свалки отходы своего медицинского прямо по магазинам и бутикам развозим.

И доконал меня последним своим откровением:

– Всякие там гипсовые использованные повязки с ног выздоровевших продаем.

– И берут? – задаю глупый вопрос, потому что сам в это уже поверил.

– Еще как, – доносится в ответ. – Отечественный товар в цене.

Это я и сам понимаю.

Особенно с тех самых пор, как все вокруг окончательно завоевал некачественный китайский ширпотреб. После чего не стало на прилавках наших добротных отечественных сапог-валенок.

Доктор стал серьезным:

– Теперь только наша продукция представляет отечественную марку. Брэнд – по-современному. Хотя, конечно, не совсем удобная. Но ничего – носят.

И снова вздохнул, как когда-то:

– Все же не босиком.

Высказавшись, отведя душу, прикурил он новую сигарету, а остальные, вместе с пачкой мне на бедность подарил. Завел мотор и был таков.

Ну, а я пошел себе дальше, постукивая по тротуару обновками.

Еще вчера недоумевал:

– Где это жена такую роскошь купила – «гипсовки» называются?

А теперь знаю и радуюсь, что не потеряла медицина такого мыслителя как Стетоскопов.

С такими не пропадем!

Утренний чай для Тимофея Коробкина, как для иного верующего – крестное знамение или намаз. Шагу не сделает за порог, пока не опрокинет в себя чашку-другую заваренного кипятка с булочками.

Но сегодня на работу пошёл встревоженным и натощак:

– А всё – жена!

Заявила с самой рани, под бормотание закипавшего чайника, о назревшей, как оказалось, в их молодой семье, проблеме:

– У нас будет ребёнок!

Не успел, однако, Тимофей как следует обрадоваться, последовало весьма серьезное и, ещё более категорическое дополнении ко всему ею вышесказанному: