Аркадий Смирнов - Узоры и узорчики военной лямки

Пару раз выпили коньячку, закусили, покурили. И пошла Марина в душ. Слава разделся до плавок и, ожидая, отщипывал по ягодке и кушал виноград. В дверь постучали. Шевляков глянул на часы: полпервого ночи.

–

Ты ждешь кого-нибудь? – крикнул он в направлении душа.

–

Нет. – Марина появилась кружевных трусиках и обтягивающей маечке.

Стук повторился.

–

Кто же это стучит?

–

Не знаю. Я здесь ни с кем пока не знакомилась, кроме соседей по столу в столовой. Но они – муж, жена и дочка – не знают моего номера.

Шевляков, как единственный рыцарь, пошел разбираться. У двери он спросил:

–

Кто там?

Ответа не получил, но постучали снова. Открыл дверь. Ничего увидеть не успел. Получил удар кулаком в переносицу. Кто-то схватил его за волосы и выдернул в коридор. Дверь в номер захлопнулась. Удар был резким, но не сильным. Разлепив глаза, Слава обнаружил себя на корточках у стены напротив двери в номер. Коридор был освещен, по нему ходили люди. В его конце, у открытого окна, курила группа мужчин. Босиком и в одних плавках было как-то неловко. Ситуация требовала осмысления. Шевляков прижался ухом к двери: в номере было тихо. Понимая, что неизвестный ему сразу не откроет, Слава пошел к окну и стрельнул сигарету. На отсутствие одежды на нем не обратили внимания.

И так – одежда, удостоверение личности и деньги остались в номере. В таком виде и без документов его сразу задержит милиция. Будет скандал с долгими разбирательствами на службе, партийным взысканием, строгачом за утерю удостоверения и возможный развод с женой в финале. Погулял! Получил удовольствие. Шевляков попросил еще сигарету, выкурил, ничего не придумал и пошел к номеру. Постучал по привычке: три коротких, один длинный. Раздались шаги, щелкнул замок, дверь распахнулась. Слава не стал раздумывать. Грузину лет 30, одетому, в отличие от него, он засветил в крупный нос и, дернув за волосы, выкинул из номера. Заскочил, закрыл дверь. Марина сидела в кресле, поджав ноги и накрывшись покрывалом с кровати. Вид у нее был испуганный.

–

Ты что, так долго?

–

А кто это был?

–

Не знаю, клеился ко мне вчера днем, я отшила…

В дверь забарабанили.

–

Он тебе ничего не сделал? – Шевляков судорожно одевался.

–

Нет. Уговаривал подружиться с ним.

Дверь тряслась от ударов ногой. Грузин начал кричать:

–

Открывай, сука! Хуже будет! Друзья придут – дверь вынесем!

–

У тебя телефон внутренний есть в номере?

–

Вон там.

–

Звони на вахту! Скажи: в дверь ломятся!

Ну вот. Теперь попал в свидетели скандала. На службу сообщат. Уехал из гарнизона, не отпросившись у начальства, а положено. Строгача не миновать. До жены дойдет. Ну и погулял!

Марина позвонила. Через минут пять раздался топот по коридору, стук прекратился. Из-за двери спросили:

–

У вас все нормально? Мы его забрали.

Марина посмотрела на Шевлякова. Тот кивком головы показал на дверь, чтобы ответила.

– Да, нормально.

–

Наша помощь нужна? Откроете?

Шевляков отрицающе замотал головой.

–

Нет, спасибо. Я уже спала и не одета.

–

Хорошо, если что, звоните, – шаги по коридору удалились.

Слава налил в большие фужеры коньяку грамм по 150.

–

Давай, а то протрезвел.

Выпили. Зажевали бутербродами с икрой.

–

Я пойду, пожалуй.

–

Куда ночью – то?

–

На автовокзал. Ты извини, но всю лирику сломало. Пока.

И Шевляков ушел. Пока шел по коридору к лифту пообещал обязательно в церкви свечку поставить за благополучный исход. Так в ходоки и не записался.

Комендант Затирыч

В Черниговском летном училище был одно время комендантом капитан (а потом и майор) Затирыч (фамилия немного изменена). В коменданты обычно назначают «насквозь деревянных» и исполнительных. Все четыре устава они знают назубок. Отличаются отсутствием юмора и садистским отношением к нижним чинам. Затирыч обладал крестьянским юмором возможно потому, что в военном училище никогда не учился. Был солдатом, сверхсрочником, закончил краткосрочные полугодовые курсы и получил младшего лейтенанта. На должностях типа «подай-принеси» дослужился до капитана и был назначен комендантом. Тут и проявился его талант.

Солдаты и курсанты боялись его до судорог и потери речи. Голосом он обладал визгливым, почти преходящим в ультразвук. Для охоты на нарушителей после обеда сидел в засаде где-нибудь в кустах возле курсантских казарм и отслеживал одиночек. Одиночный солдат или курсант должен был передвигаться по территории училища только бегом – видно, что по делу спешит. А если идет – отлынивает от самоподготовки или работ. Вот передвигается какой-нибудь курсантик в сторону буфета и вдруг слышит отраженный эхом от зданий оглушающий визг: