Нина Костюкова - О клиросе и не только. Несерьезные рассказы

Храм святителя Николая на Преображенке был замечательный. И истории там случались на службе удивительные, и люди на клиросе были интересные. Церковное здание разделено пополам глухой кирпичной стеной: в одной половине молятся старообрядцы поморского согласия, в другой – православные. В полу на нашей половине есть небольшой люк, его никто не замечает; из-за довольно тесного расположения кухня с трапезной находится в подвальном помещении, туда и ведет винтовая лестница. А другая лестница из трапезной выходит прямо в алтарь. Был забавный случай, когда повариха, готовившая обед, закрутилась, вышла наверх не туда, куда надо, и вместе с кастрюлей оказалась в алтаре. Конечно, заново освящали алтарь.

Помню, в престольный праздник святителя Николая храм был полон, все священнослужители и хор были в сборе и ждали настоятеля, а он все не появлялся, видимо, проспал. Когда поняли, что дольше задерживать службу невозможно, дьякон по городскому телефону позвонил отцу настоятелю и попросил дать возглас к началу литургии. В трубке прозвучало: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков!» Мы запели: «Аминь», и литургия началась.

Регент, к которому меня направил отец Дмитрий, Саша (теперь Александр Зиновьевич) Непомнящий, уже тогда был очень хорошим, знающим руководителем хора. У него был свой небольшой состав основных певчих, и приходили ученики. Так, например, мы очень подружились с милой Леной, супругой отца Артемия Владимирова; она очень образованный и глубокий человек, не менее интересна, чем ее знаменитый батюшка. Познакомились и с Андреем Гайдуком, братом отца Артемия. По сравнению с нами Андрей был уже настоящим певчим, хорошо знал церковный устав и службу, сам иногда проводил спевки. Сейчас он – игумен Сергий, духовник Иоанно-Богословского монастыря под Рязанью. Еще две певчие, скромные воцерковленные девушки, ездили в Псково-Печерский монастырь к своему духовнику отцу Адриану.

А еще там была замечательная Наташа – очень красивая, изящно одетая молодая женщина. Первый раз я увидела ее в храме, она разговаривала с Сашей. Тот объяснял, когда начинается служба, во сколько нужно приходить певчим…

– Нет! – решительно заявила она. – Я не могу так рано вставать. Самое большее, что я могу, – это приехать на службу к девяти часам!

«Ничего себе!» – подумала я. Также меня очень смущало, что Наташа красилась и много внимания уделяла одежде. Правда, все смотрелось на ней очень красиво. Как-то мы, певчие, девчонки, пели литургию, потом отдыхали и собирались на вечернюю службу. Наташа стала подкрашивать глаза. Мы, такие ревностные христианки, начали ее уговаривать:

– Наташ, ну не надо, ты же в храм идешь…

– Я не могу выйти без макияжа! – отвечала она.

Прошло много лет, мы, спорившие с ней, так и остались «при своих», а вот Наташа стала матушкой Антонией. Постриг она приняла еще в советское время во Франции, в православном монастыре. Наташа часто ездила за границу по работе, была знакома со многими русскими, жившими там, в том числе с очень известными эмигрантами аристократического происхождения.

Но в том монастыре ей показалось слишком комфортно, и она поехала за советом в Печоры к отцу Адриану (Кирсанову). Он благословил ее вернуться в Россию и работать только для пропитания. Она так и сделала. Устроилась в издательство при храме и готовила календари с евангельскими чтениями на каждый день.

Она ездит в своей маленькой машине по Москве и, улыбаясь, рассказывает, что когда ее останавливает гаишник, то он в первую минуту из-за апостольника не понимает, кто перед ним, мужчина или женщина. Чаще всего эта встреча заканчивается просьбой помолиться за раба Божьего и его семью. И Наташа молится. То есть не Наташа, а матушка Антония.

Все певчие очень любили регента Сашу, старались всегда слушать его. Мне казалось необычным, что он, музыкант с высшим образованием, советовал нам прислушиваться, как поет народ в храме. Мы с одной знакомой собрались в село Верхне-Никульское Ярославской области, на службу к отцу Павлу (Груздеву), и Саша велел нам обратить внимание, как там поют бабушки. Честно сказать, я совсем не пришла в восторг от пения деревенских бабушек. И только теперь, спустя тридцать с лишним лет, я что-то начала понимать в церковном пении.

Занимались мы с Сашей то у него дома, то в большой квартире у Андрея Гайдука, в той самой комнате с роялем, где раньше занимался другой брат отца Артемия, пианист. Стены длинного коридора были сверху донизу заставлены книжными полками. Иногда в этом коридоре мы встречали отца Артемия: если он никуда не торопился, то обязательно угощал нас чем-нибудь вкусным. Хорошее было время…