Оксана Алексеева - Мечтать полезно, милый босс!

– Прости, Катюш, что сегодня так разговор свернула! Ну что, как у тебя продвигается?

– Да никак не продвигается, – угрюмо ответила Катя. – Анютка зверствует, Ольга зверствует, а Славка как был за пределами досягаемости, так и остался!

– Так ведь все только начинается! Ты же не собиралась сдаться прямо в первый день?

– Нет, конечно, – неуверенно ответила Катя.

Света неожиданно вздохнула и добавила с той самой искренней душевностью, которая только за ней водилась:

– А я тебе даже немного завидую. Это же здорово – жить по накатанной, а потом в один момент на другую дорогу свернуть! Как младшего в садик отдам, тоже собой займусь!

Катя удивилась:

– Ты? А мне всегда казалось, что уж ты-то свое место нашла.

– Нашла, само собой! Но это же не значит, что я на этом самом месте вширь врастать в землю должна. На меня дети смотрят, я в их глазах точно не собираюсь быть развалиной! И они растут, когда-нибудь улетят из гнезда. Так ведь внуки пойдут, а я намерена стать самой офигенной бабулей! Вот для этого мне и нужно уже сейчас здоровьем заниматься. Ты только представь меня в семьдесят лет – такой седой моторчик, у которого в доме вся семья по выходным собираться будет…

Света смеялась и еще много чего говорила, а представить эту картинку уже было просто. И Кате стало неловко за собственную слабость. Светланка не сама по себе молодчина, она просто хорошо представляет свое счастье на всю оставшуюся жизнь – и преспокойно топает по этому пути. И да, Света точно не сдастся в первый же день, потому что такие не сдаются в принципе. На нее вон дети смотрят! А на Катю пусть смотрит пока сама Катя. А позже и Славка Климов подтянется. Как-то в очень правильную точку этот звонок попал, или слова прозвучали такие, которых ни Анютка, ни Ольга не нашли, хотя говорили о том же самом.

Утром Катюша честно подскочила по будильнику, не дала себе шанса опомниться, оделась и вышла на свою первую в жизни утреннюю пробежку, твердо уверенная в том, что с таким настроем ей море по колено. В круглосуточном ларьке купила маленькую бутылочку минералки, удобно пристроила ее за пояс штанов на тот самый момент, когда понадобится восстановить баланс жидкости… и побежала – не побежала даже, а полетела ласточкой в свою новую жизнь.

Бежала она минуты четыре, а потом ей стало плохо. Откровенно плохо, даже затошнило. Раскашлялась, сложившись пополам, схватилась за бок и попыталась устоять, преодолевая неожиданное головокружение. Легкие горели адским пламенем, ноги отяжелели, будто налились свинцом. Как во всяких рекламных роликах бегунов показывают – они легки, как ветер, лыбятся во весь рот. А как тут улыбаться, если даже вдох сделать больно? Еще минут пятнадцать Катюша просто шла, а потом и в этом не увидела смысла.

Разочарование ее двумя словами не опишешь. Она была раздавлена этим поражением, все в представлении казалось совсем иным! Возможно, она просто не создана для этого самого бега, а бег не создан для нее? Или вообще никто не способен так бегать, как показывают в роликах, это какая-нибудь компьютерная анимация? И было очевидно, что провал заключается вовсе не в плохой обуви – Катюша надела тряпичные мокасины, кроссовки с амортизирующей подошвой она приобрести еще не успела. Нет, дело точно было не в обуви, а в чем-то принципиально другом.

Эти четыре минуты позора вытрясли ее до донышка, опустошили весь энергетический запас. В офис Катюша поехала на троллейбусе и ощущала себя такой уставшей, будто всю ночь вагоны разгружала. Славка приветливо помахал ей, когда увидел на первом этаже, и пронесся мимо, по своим делам. Вот и все призы за такие жуткие мучения.

Настроение упало за минусовую отметку, Катя едва сдерживала слезы – от разочарования на саму себя и на все свои мечты. Однако работой занималась ответственно, решив на ней отвлечься. Игорь Валентинович, когда уезжал после обеда по делам, даже похвалил ее за порядок в документации, а потом остановился и уточнил:

– Екатерина, у вас все в порядке?

– Все прекрасно, Игорь Валентинович! – соврала она, желая, чтобы он поскорее испарился и дал ей возможность снова скуксить физиономию. Он переспрашивать не стал.

Плохие дни потому так и называются, что в них ничего хорошего нет. Как этот день начался, так он и обязан был закончиться. Примерно через час после того, как шеф покинул офис, в приемную к Екатерине завалился какой-то раздраженный мужик лет пятидесяти.