Константин Чубич - Гастролеры, или Возвращение Остапа

– А если бы раки были голубыми, то скидка была бы представителям сексуальных меньшинств?

– Коммунистам! – отстаивал первоначальную позицию пролетарий. – После их как сваришь – всё равно покраснеют.

– Зато коммунистов, сколько ни вари – краснеть не станут! – выдвинул гипотезу молодой человек.

– А ты варил?! – крестьянин обозначил на лице вопрос, отчего брови, неестественно скруглившись, взъёжились, а на лбу организовались ломаные линии морщин.

– Варил! – явно соврал оппонент.

– Брешешь!..

– Трофим, дай червонец, – вмешался в диалог поколений вывалившийся из пивнушки гражданин переходного, с претензией на почтенный, возраста и жалобно протянул руку, готовую принять подаяние.

Ракоторговец, аккуратно поправляя каждый палец, сложил фигу и поднёс рукотворное сооружение к носу просящего. Эту фигуру пролетарии частенько используют в качестве лаконичной и убедительной замены отрицательно настроенной оппонентки частицы «на».

– Дай будет при коммунизме.

– Ну, займи! – мгновенно нашёл выход из положения тот и, не сдержавшись, хихикнул, пытаясь вспомнить, когда произошло грандиозное событие, связанное с отдачей долга.

Жульдя-Бандя не смог отказать себе в удовольствии внести свою лепту в столь щекотливый вопрос.

– У него, видимо, огромный опыт по возвращению кредитов.

– Не то слово, – согласился ракоторговец, в совершенстве владеющий биографией просителя, и отобразил на лице улыбку, обильно орошённую язвой.

– Ну, займи хоть пятёрку! – страждущий готов был расстаться со слезой.

– На, только отстань! – добрый дядя протянул жаждущему пятирублёвку, отдавая себе отчёт в том, что тот будет клянчить до вечера.

На лице счастливого обладателя денежной единицы воссияла улыбка и неподдельная радость, отчего, на радостях, тот позволил себе шутить:

– Пятёрку будешь должен!

– Когда отдашь?! – вовсе на это не рассчитывая, на всякий случай, поинтересовался крестьянин.

– В понедельник! – искренне пообещал заёмщик и, удаляясь, с надеждой в голосе, прокричал. – Может, тебя за выходные трамвай задавит!

– Вот гадюка! – беззлобно пожурил кредитор, объяснив причину своей щедрости. – Свояк, будь он неладен!

– Когда даёшь взаймы, подумай, – возможно, лучше подарить и забыть, чем одолжить и всю жизнь помнить.

Ракоторговец, поджал верхнюю губу нижней, слегка склонив голову, как делает

всякий, в чём-либо усомнившийся:

– А ты, голуба, не нашинских краёв?!

– Я – не вашинских краёв?! – обвиняемый принял позу честного педераста, коему вменялась интимная связь с женщиной. – Повтори это ещё раз, только с выражением, и здесь будет море крови и горы трупов!

Ракоторговец хихикнул.

– Рано радуешься! – Жульдя-Бандя сделал лицо, на котором можно было ставить штамп с грифом «особо секретно». – Грядёт великая афера тысячелетия. – Всё, что раньше принадлежало народу, – заводы, фабрики, рудники – будет принадлежать его отдельным представителям. Естественно – лицам, приближенным к императору. Это, как говорил великий комбинатор – Остап Ибрагимович Бендер, один из четырёхсот способов честного отъёма денег у граждан.

Ракоторговец, как всякий уважающий себя одессит, проживающий, впрочем, в 20 верстах и трепетно относящийся к памяти «рождённого», по их мнению, в Одессе Остапа Бендера, восхищённо посмотрел на незнакомца:

– А людя́м что?

Жульдя-Бандя улыбнулся, впервые услышав, чтобы людей «ударяли» на второй слог.

– А людя́м, – он также сделал ударение на второй слог, – навоз и землю.

Незнакомец, кашлянув в кулак, удовлетворённо кивнул, поскольку ему именно это и нужно было. Рассчитывать на завод у него не хватало воображения, разве что на маслобойню…

– Там, наверху, – рассказчик вознёс указательный палец, устремив глаза во Вселенную, отчего было не очень понятно где: то ли у Вседержителя, то ли у обустроившегося за океаном генерального секретаря масонов, в чём, откровенно говоря, особой разницы не было, – решено перенести Иерусалим в Одессу.

Доверчивый крестьянин, цокнув языком, покрутил головой: он, без сомнения, поверил бы и тому, что Иерусалим решено перенести на Луну.

– Их главный ребе – Лазарь 17-й вместе со своими 13-ю апостолами, шамбалою и сионскими протоколами – это их путеводитель, – он отобразил на лице высшую степень секретности, – уже переехали в новый штаб на Малую Арнаутскую. Евреи, слава богу, наскитались. Ты пробовал когда-нибудь скитаться две тысячи лет?