Владимир Аникеев - Армейские байки (сборник)

Аудиенция была прервана на этой волнующей фразе. На следующий день я побрился всего лишь раз и доставил почту в вещмешках.

И так было до конца моей службы.

Кстати, жену начальника штаба звали Марией, жила она неподалеку от почты, и у нее было совершенно феерическое малиновое варенье.

И не только варенье.

Это вранье, что солдаты ну прям ТАК хотят. И насчет брома – вранье.

Когда в десять вечера – построение, и отбой – пять раз, потому что кто-то не уложился в норматив, и снова подъем, и снова отбой… Когда в три часа ночи полоумный сержант проводит экзамен на знание устава. Когда в шесть вставать слишком поздно, потому что тогда не успеть побриться до построения, поэтому подъем в пять сорок пять, – какие нах женщины? Кто такие эти нелепые, с грудью и тяжелыми ляжками, после пятнадцатикилометровой пробежки, просто с утра перед завтраком? Может, они кому-то и мерещатся, только перед глазами – бетон, в руках – лом и задача выдолбить метр в глубину. Мозгами понимаешь – задача как раз до дембеля, а руки делают…

В эти же сутки укладываются занятия по вождению танка, стрельбы на тренажере и стрельбы на полигоне, вечерняя прогулка – это строем вокруг казармы с песней три круга, и зависание под полуденным солнцем на плацу – до почерневшего х/б. Добежал до койки, еще не упало одеяло, а ты уже спишь.

И никаких поллюций.

Не думал о женщинах и единственный узбек на всю танковую учебку – Рустам.

Когда на тебе шинель, вещмешок – полностью снаряженный вещмешок – автомат, подсумок, противогаз, ты мечтаешь только о запотевшей литровой стеклянной бутылке кока-колы из холодильника в чипке.

Когда бежишь уже долго, так долго, что даже сразу не остановиться, только с тормозным путем, бредишь о том, как бы лечь в любом месте. И если привал – каждая минута – долго.

Вероятно, командование было право, когда посчитало, что узбеки не должны быть танкистами. В стройбате так не бегут. В стройбате никакому идиоту-капитану не придет в голову при тридцатиградусной жаре заставить роту надеть ОЗК и противогаз, чтобы преодолеть километр по песку. Когда лес уже остался позади. И между тобой и солнцем – резина и сразу запотевшие стекла противогаза. А воздух уже кончился…

Рустама, наверное, очень правильно воспитывали. Он твердо понимал, что, если кто-то над тобой издевается, значит эти кто-то – фашисты.

А в руках у Рустама был АК-74. Тридцать патронов в магазине и еще два магазина в подсумке. Впереди по ходу движения прямо посреди песчаной равнины маячили какие-то развалины, и Рустам сделал отрыв и не обогнул их вместе со всей ротой, а помчался внутрь.

Там он уже снял противогаз, скинул ОЗК и открыл огонь.

Он ни в кого не попал. Он больше кричал, чем стрелял, но капитан испугался. Девяносто патронов – это много, но никто-никто не мешал нам просто уйти. Рано или поздно Рустам пришел бы в себя или просто у него кончился бы боезапас. Капитан решил иначе. На танке Т-80 стоит зенитный пулемет. Мощь этой штуки не чувствуется, когда она лупит в небо. На этот раз пулемет обработал развалины. Не осталось ничего. Бетонная крошка и куски арматуры.

В гарнизонном городке Страхов увольнительных не было. Некуда ходить в увольнение, если вокруг лес. Можно было надеяться на отпуск. Пара пацанов в год с безумными глазами уезжали на командирском «уазике» в аэропорт. Пара пацанов на батальон, мое еврейское счастье не давало никаких шансов выиграть в этой лотерее.

Так уж получилось, что между койкой моей и Рустама было где-то метр двадцать по вертикали, в силу этих метра двадцати я был назначен его другом.

Я летел с запечатанным гробом в Ташкент и не знал, что в него положили.

Я был постыдно счастлив.

Из ташкентского аэропорта, передав гроб ребятам из комендатуры, я отправился к родителям Рустама. Врал я легко. В конце концов, Рустам действительно был героем. Тот, кто открывает огонь по фашистам, – герой по определению.

А потом Ташкент взял свое. Он лупил бесконечными булочками, пирожками, халвами, мантами, дынями и арбузами – денег почти не было, но те, что были, – все были отданы за сладкое и вкусное.

Никакая скольугодноградусосодержащая жидкость не сработала бы так здорово, как это сделали пирожки с орехами. Я был полностью и окончательно пьян, иначе нельзя объяснить, как солдат срочной службы может вместо того, чтобы податься к месту назначения, стал тупо звонить 09. Ташкентский 09 дал адрес, а местный пацан, вместо того чтобы в манере европейских городов долго размахивать руками и перечислять количество поворотов направо-налево, просто взял за руку и так, ни на секунду ее не отпуская, отвел.