Анна Толстова - Трое в однушке, не считая папы

Каждый день я просыпаюсь в шесть утра, чтобы немного пожить для себя. Ну как пожить? Хотя бы умыться двумя руками и выпить кофе с вкусняшками. Ранний подъём – единственно возможный способ побыть собой и с собой. А ещё кто рано встает, тому больше конфет достаётся.

За годы декрета я поняла: обманная уловка мозга о том, что «вот сейчас уложу детей и тогда» со мной не работает. Моя целеустремлённость засыпает самая первая. Без сказки. Едва коснувшись подушки. Так что утро – мой спаситель от двоих детей и четырёхлетнего «отпуска».

Сыну Кириллу четыре года, а дочери Василисе – два. Но я часто ловлю себя на мысли, что до сих пор к ним не привыкла.

Когда при разговоре меня спрашивают «как дети», я впадаю в ступор. Вы сейчас о каких детях? Обо мне с мужем? Да вроде нормально. Растём потихоньку. Особенно я. И особенно в ширину.

И с вопросом «чья я жена» не всё так ясно и понятно, как кажется на первый взгляд. Кирилл регулярно устраивает с папой словесные баталии за мои руку и сердце.

Никакие наши уговоры, что он найдёт в садике красивую девочку-подружку, не работают. В ответ сын каждый раз предлагает папе поискать себе новую жену на работе. Так себе идея, если честно. Меня не особо впечатляет.

– Сын, а ты вообще знаешь, для чего жена нужна? – спросил муж Лёша во время очередного поединка за мою честь.

– Чтобы обнимать и целовать, – ни секунды не задумываясь, ответил Кирилл.

Вооот, думаю. Слушать ребёнка надо. Внимать советам. Потом вспомнила про новую жену и тихонечко промолчала.

Сын у нас очень болтливый.

Когда дети совсем маленькие, родители с нетерпением ждут новых умелок. Вот ты сядешь,, малыш, пойдешь, заговоришь и тогда…

Ну и мы дождались своего счастья. Как Кирилл начал в год с «мамы» и «папы», так до сих пор его рот ни на секунду не закрывается.

Молчит только ночью, когда спит. И то иногда бухчит чего-то. Видимо, вылетают отдельные слова, которые днём не успел договорить.

Он задаёт по сто раз вопросы, ответы на которые давно знает. Хочет убедиться, что в мире ничего не изменилось, пока он спал.

Кирилл комментирует каждое своё действие и от нас требует того же: «Мама, ты что делаешь? Чай пьёшь? А ты сегодня захотела чай, а не кофе? А он у тебя сладкий ? А лимон ты положила? А вчера ты что пила? А почему? А завтра что захочешь?»

Недавно причина болтливости выяснилась.

Я была занята. Старалась сосредоточиться настолько, насколько это возможно, когда ребёнок у тебя постоянно спрашивает, какая цифра идёт после трёх и пяти, по какому телефону звонить в скорую помощь или с упоением рассказывает, что за конкурс талантов был между Кешей и Тучкой в Мимимишках. При этом уточняет: что такое эти ваши «таланты»? А раз уж начала рассказывать, то и слово «конкурс» не забудь объяснить.

Я не выдержала и говорю: «Кирилл, ну хватит! Хотя бы пять минут посиди молча, пожалуйста».

Сын задумался на пару секунд, серьёзно на меня посмотрел и выдал: «А я не могу молчать – из меня звук сам выходит».

Именно от этого постоянного звука я и отдыхаю, когда в шесть утра в тишине пью кофе.

И на это воскресенье были точно такие же планы.

– Но сегодня – выходной, – думает дочка.

– В садик – не надо, – вспоминает сын.

И дети дружно просыпаются намного раньше маминого будильника.

– К чёрту планы, врубаем импровизацию, – с грустью решаю я.

Есть такая странная закономерность. Когда холодильник ломится от еды – детей есть не заставишь, они сыты святым духом и водой из-под крана. А если с утра неожиданно выясняется, что всякая еда накануне закончилась – ребята просыпаются жутко голодными. Ловишь их требовательный взгляд и понимаешь, что срочно нужно сварить хотя бы манную кашу, а то пойдут клянчить по соседям.

Молю о пощаде. Дети обещают подождать десять минут, пока горе-мамаша поскребёт по сусекам.

Решают убить голод рисованием. Дочь маленькая – калябушки рисует. Калябушки карандашами, калябушки фломастерами и калябушки красками. Все свои рисунки называет словом «красота». Видимо, собирает коллекцию работ в едином стиле, чтоб потом колесить с выставкой по миру.

Сын на её фоне – взрослый человек. Настоящий художник. В рисунках появился сюжет и узнаваемые образы.

Но, как известно, дети – губки. Впитывают окружающую действительность до мельчайших подробностей. А что могли впитать дети в 2020 году, когда из всех щелей «выливались» болезни, «выпрыгивал» коронавирус и «выглядывала» пандемия?