Олег Соловов - Жирик - История не одной жизни. Повесть о настоящей собаке

Позже наши хозяева размножились в количестве, которое северная земля не могла прокормить. Тогда они стали переселяться на юг. Вместе с ними пошли и чау–чау. На юге нас никто не ждал. Жители юга жили в сытости и совсем не хотели делиться с пришельцами своим благополучием. Нашим хозяевам пришлось брать эти земли силой. Здесь мы очень помогли им. Мы стали собаками–воинами. Это было веселое, если убийство можно считать веселым, и удалое время. Сражения с южанами были не битвами, а бойнями. Хозяева пускали нас вперед. Мы неслись мощным рыжим потоком, размахивая боевыми хвостами, широко раскрыв черные пасти. Густая шерсть на бегу играла подобно львиной гриве. Для большего устрашения врага я мазал морду головешками от костра. Получалась рыжая голова с черными полосами. Как у тигра. Таких собак южане никогда не видели и видимо принимали нас за неких фантастических львов. Они цепенели и становились неспособными к сопротивлению. Мы опрокидывали передние ряды южан, сбивали их на колени и неслись дальше, обращая в бегство остальных. Следом шли наши хозяева и добивали повергнутых врагов. Я с товарищами преследовал убегающих врагов. Волку не свойственно убивать больше, чем он может съесть. Мы же к тому времени стали настоящими боевыми псами – мы преследовали и убивали южан не из потребности в пище. Перекусив горло одному, я, даже не успев распробовать вкус его крови, спешил настичь следующего. Я убивал с тем, чтобы убивать. Таковы были нравы в то суровое время. И мне это нравилось, это подходило мне больше, чем удел ездовой собаки.

В течение одной моей жизни наши хозяева покорили огромные территории. Территории, называемые сегодня Внутренней Монголией, Синьцзяном и Тибетом. Территории большие, чем они могли заселить и освоить. Хозяева разделились на группы, каждая из которых стала господствовать над аборигенами какой–либо части завоеванных земель. Я со своими хозяевами оказался в Тибете. Я говорю “хозяевами”, не называю имен ни одного из них потому, что хозяин менялся с каждым моим перерождением. Неизменным долгое время было то, что я исполнял роль телохранителя хозяина и выступал его рычагом власти, наряду с оружием. Мне неоднократно приходилось по его приказу откусывать ноги и руки, перегрызать горло коренным жителям. Иногда мы ходили в боевые походы на соседний Китай. Убивали, грабили, возвращались с добычей. Бывало, наши хозяева проявляли великодушие к побежденным и в обмен на дань делали им подарки. Однажды подарили меня. Я прожил несколько лет в праздности и сытости при дворе китайского императора. От моих биологических потомков, оставшихся при китайском дворе, произошли боевые китайские собаки – шар–пеи, от них же пошла китайская ветвь чау–чау. Некоторое время чау под страхом смерти не мог держать никто кроме императорской семьи. Но постепенно порода китайских чау выродилась, они стали бестолковыми, мелкими, толстыми и лохматыми собаками. Они перестали быть воинами и охранниками, они превратились в объект разведения ради мяса и шерсти.

Мне повезло избежать такой позорной участи – тогда карма не отпустила меня к мирной жизни. Я вновь реинкарнировался в свирепого тибетского чау. Что–то начало меняться лишь тогда, когда власть хозяев над местными жителями окрепла настолько, что уже не требовала ежедневного подтверждения силой. Хозяева обзавелись многочисленными стадами, и я заново освоил пастушескую специальность. Овцы и коровы очень глупые и непредсказуемые животные. Но одного оскала моих зубов было достаточно, чтобы они шли в нужном направлении. Боевые походы стали редкими, усмирять подданных хозяина перегрызанием горла тоже приходилось уже не часто. Наступил период относительно мирных жизней. Мой дикий, огненный нрав стал смягчаться. Я перестал лаять без надобности. Еды хозяин давал вполне достаточно. Впервые на протяжении всей моей сансары у меня появилась возможность иногда побездельничать в сытом состоянии. Полежать с полным желудком, не думая о завтрашнем пропитании, это, скажу я вам, большое удовольствие. В такие моменты мне стало казаться, что мир вокруг не так уж плох, что жизнь не исчерпывается лишь убийством ради еды или победы. Раньше мир был разделен на свою стаю во главе с вожаком (волчий период моей сансары) или хозяином (собачий) и врагов. Теперь же я заметил, что в мире помимо хозяина и врагов есть и просто посторонние, врагами не являющиеся. И хотя к посторонним я относился настороженно – мало ли чего от них можно ждать – надо всегда быть в готовности к схватке, я понял, что большинство посторонних не несут в себе непосредственной угрозы хозяину или мне. Беспричинная злоба на чужих людей перестала быть единственной реакцией на их наличие рядом. Я стал замечать, что живу в красивой горной стране, помимо запаха опасности стал улавливать ароматы трав и цветов, впервые узнал, что еда бывает вкусной и невкусной. Но на луну в то время я выл больше, и выл тоскливей, чем в период воинства.