Джером Джером - Мальвина Бретонская

У Мальвины не было ни малейших возражений. Она довершила реверанс, или вернее, выглядело так, словно реверанс сделал плащ — причём довольно грациозно и с достоинством, какого от него не ожидалось.

— Я фея Мальвина, — разъяснила она Профессору. — Вы, возможно, слышали обо мне. Я была фавориткой Гарбундии — Королевы Белых Дам Бретани. Но это было давно.

Добрый волшебник смотрел на неё в упор парой круглых глаз, в которых, несмотря на изумление, было написано дружелюбие и понимание. Возможно, это и побудило Мальвину завершить признание в своей печальной и краткой истории.

— Это было, когда Ирландией правил король Херемон, — продолжала она. Я совершила один очень глупый и злой проступок и была наказана за него изгнанием из общества своих соплеменников. С той поры… — Плащ сделал миниатюрнейший из жалких жестов. — … я странствую одна.

Им обоим это должно было показаться просто смехотворным; сказать такое на земле Англии в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году сметливому молодому офицеру инженерных войск и пожилому оксфордскому профессору. По ту сторону дороги отворял двери в гараж работник доктора; через деревню с шумом громыхала телега с молоком, слегка припаздывая к лондонскому поезду; через сад долетел слабый аромат яичницы с беконом, впитав по пути примесь благоуханья лаванды и гвоздик. У командира Раффлтона могла быть уважительная причина. По ходу повествования делались попытки прояснить этот момент. Но Профессор! Он должен был либо разразиться гомерическим хохотом, либо укоризненно покачать головой и предостеречь её о том, куда попадают маленькие девочки, которые так себя ведут.

Вместо этого он перевёл пристальный взгляд с командира Раффлтона на Мальвину, а с Мальвины назад на командира Раффлтона, и глаза у него стали такими изумительно круглыми, точно их нарисовали циркулем.

— Благослови господь мою душу! — сказал Профессор. — Так ведь это же совершенно необычайно!

— Был такой король — Херемон Ирландский? — полюбопытствовал командир Раффлтон. Профессор являлся известным авторитетом по этим вопросам.

— Был, конечно, король Херемон Ирландский, — ответил Профессор довольно запальчиво, как если бы Командиру вздумалось узнать: а был ли на свете такой Юлий Цезарь или Наполеон. — Была и королева Гарбундия. О Мальвине всегда говорится в связи с ней.

— Что она натворила? — полюбопытствовал командир Раффлтон.

Казалось, они оба забыли о присутствии Мальвины.

— Сейчас не помню, — признался профессор. — Нужно посмотреть. Что-то, если я верно припоминаю, связанное с дочерью короля Данкрата. Основатель норманской династии. Вильгельм-Завоеватель да вся эта шайка-лейка. Боже всемилостивый!

— Ты не станешь возражать, если она погостит у тебя немного, покуда я всё улажу, — предложил командир Раффлтон. — Я бы был ужасно обязан, если б ты согласился.

Каким мог стать ответ Профессора, будь ему предоставлена возможность воспользоваться тем запасом ума, каким он обладал, сказать невозможно. Конечно, он был заинтересован — взволнован, если хотите. Фольклор, легенды, обычаи — это были увлечения всей его жизни. Кроме всего прочего вот он, по крайней мере, родственный дух. Знала, похоже, то и другое. Где она об этом разузнала? Уж нет ли каких-то источников, не известных Профессору?

Но взять её к себе! Поселить в единственной свободной спальне. Представить — как кого? — обществу английской деревни. Новым людям из «Мэнор-Хауса». Члену парламента с невинной молоденькой женой, поселившимся на лето у викария. Академику Доусону и Калторпам!

Он мог бы, сочти он это стоящим своих хлопот, найти какую-нибудь почтенную французскую семью и поселить её там. Был один человек, которого он уже много лет знал по Оксфорду, — столяр-краснодеревщик; жена предостойнейшая женщина. Сам он мог бы время от времени ходить туда с блокнотиком в кармане и брать у неё интервью.

Предоставленный самому себе, он мог бы поступить как здравомыслящий и рациональный гражданин; а быть может, и нет. Имеются данные и в поддержку последней возможности. Вопрос не однозначен. Но что касается этого отдельно взятого случая в его карьере, вина с него должна быть полностью снята. Решение было выхвачено у него из рук.

Мальвине при первой посадке в Англии командир Раффлтон объявил о намерении оставить её на временное попечение мудрого и учёного Кристофера. И для Мальвины, смотревшей на командира как на дар богов, это решило всё дело. Мудрый и учёный Кристофер, вне всякого сомнения, знал о её прибытии. Вполне вероятно, что это он — по наущению богов — и устроил весь такой ход событий. Ей оставалось лишь отплатить ему благодарностью. Она не стала дожидаться ответа Профессора. Плащ немного мешал ей, но с другой стороны, привнёс, пожалуй, собственный трогательный штрих. Взяв руку мудрого и учёного Кристофера в обе своих, она стала на колени и поцеловала её.