Джером Джером - Мальвина Бретонская

Они переглянулись. Мудрого и учёного Кристофера обижать не годилось. Да и потом, как можно догадаться, у волшебника есть не один способ прочитать чужие мысли.

— Это насчёт мамы, — пояснила Виктория. — Мы хотели спросить, не согласится ли Мальвина её переделать.

Профессор читал про Мальвину. У него промелькнула мысль, что как раз это-то и было её всегдашним коронным номером: переделывать людей. Как об этом проведали двойняшки Арлингтон? И зачем они хотят переделать свою мать? И во что они хотят её превратить? Это возмутительно, если вдуматься! Профессор вдруг до того посуровел, что если бы двойняшки смогли увидеть выражение его лица — но не позволял угасающий свет — то так бы напугались, что не ответили бы.

— Зачем вы хотите переделать свою мать? — потребовал ответа Профессор.

Даже такой, какой был, голос его их встревожил.

— Для её же блага, — запинаясь ответила Виктория.

— Мы, конечно, не хотим ни во что её превращать, — пояснил Виктор.

— Только изнутри, — добавила Виктория.

— Мы подумали, что Мальвина сможет её исправить, — закончил Виктор.

Нет, это — сущий позор да и только. Куда мы все катимся, когда дети разгуливают, призывая к «исправлению» своих матерей! Атмосфера была прямо-таки заряжена негодованием. Это ощутили и двойняшки.

— Она сама хочет, — настаивала Виктория. — Она хочет стать энергичной, вставать с утра пораньше и всё делать.

— Понимаете, — добавил Виктор, — её неправильно воспитали.

Профессор категорически утверждает, что единственным намерением его было пошутить. Ведь ничего предосудительного по сути и не предлагалось. Профессору и самому от случая к случаю приходилось бывать исповедником обоих.

— Лучше женщины на свете не было, вот только привить бы ей немножко энергии. Никакого чувства времени. Слишком расхоложена. Никакого понятия о том, чтобы держать людей на высоте. — Мистер Арлингтон за орехами и вином.

— Лень в чистом виде. Да-да, не спорьте. Друзья говорят, что я так «безмятежна»; но по-настоящему объяснение одно — врождённая леность. И всё же я стараюсь. Вы представления не имеете, профессор Литтлчерри, как я стараюсь. — Миссис Арлингтон, со смехом, любуясь розами Профессора.

И потом, какой абсурд — поверить, будто Мальвина действительно способна кого-нибудь переделать! Давным-давно, когда ум человеческий был ещё в процессе эволюции, такое было возможно. Гипнотическое внушение, месмерическое влияние, ускорение дремлющих мозговых клеток до активного состояния путём магнитной вибрации. Всё это отошло в прошлое. На дворе времена Георга Пятого, а не короля Херемона. Что в действительности заинтересовало Профессора, так это: как отреагирует на предложение сама Мальвина? Конечно, постарается увильнуть. Бедняжечка. Но мог ли какой-либо человек в здравом уме, профессор математики…

Мальвина стояла рядом. Никто не заметил, как она вошла. Двойняшки не отрывали глаз от мудрого и учёного Кристофера. Профессор, размышляя, ничего не замечал вокруг. И всё же от этого так и брала оторопь.

— Мы никогда не должны переделывать того, что однажды сотворил добрый господь Бог, — сказала Мальвина. Говорила она с изрядной серьёзностью. Детскость, казалось, покинула её.

— Вы так считали не всегда, — ответил Профессор. Профессора так и резануло, что со звуком Мальвининого голоса вся идея об этом как о доброй шутке улетучилась. Было в ней что-то такое.

Она сделала небольшой жест. Профессору он давал понять, что замечание его не совсем хорошего вкуса.

— Я говорю как человек познавший, — ответила Мальвина.

— Прошу меня извинить, — сказал Профессор. — Я не должен был этого говорить.

Мальвина приняла извинение Профессора с поклоном.

— Но это ведь совсем иной случай, — продолжал Профессор.

Им завладел совершенно другой интерес. Легко было призвать на выручку мадам Здравый-Смысл в отсутствие Мальвины. Под взглядом же её таинственных глаз эта добрая госпожа имела привычку неприметно улизнуть. Предположим, мысль, конечно, смехотворна, но предположим, — что и в самом деле что-то произойдёт! Разве не служит человеку оправданием психологический эксперимент? Что было началом всей науки, как не прикладное любопытство? Быть может, Мальвина тогда сможет — и захочет — объяснить, как это делается. То есть, если что-то вообще произойдёт, но ничего, конечно, не будет, и тем лучше. Пора с этим кончать.

— Ведь дар будет использован не ради личных целей, а во благо другим, настаивал Профессор.