Джером Джером - Мальвина Бретонская

Нить своих рассуждений мистер Арлингтон потерял по причине хорошо слышного замечания старшей девочки Арлингтонов о том, что, пока папа говорит, он успел бы съесть две порции пудинга. Если не ходить вокруг да около, то вот что имел в виду мистер Арлингтон: становиться фермером он никогда не собирался — по крайней мере, не мечтал с детства. Другие мужчины его положения, набравшись достатку после долгих лет самоотверженного труда, отправились бы на вполне заслуженный отдых. Он же, поддавшись на уговоры и взявшись за это дело, хочет теперь довести его до конца; и каждому надлежит выполнять свою долю работы, а иначе его ждут неприятности.

Мистер Арлингтон залпом проглотил остатки содержимого своего стакана и испортил исполненный достоинства выход сильным приступом икоты, а миссис Арлингтон яростно затрезвонила в колокольчик, чтобы горничная убрала со стола. Пудинг нетронутым уплыл из-под самого носа у двойняшек. Он был с чёрной смородиной и коричневым сахаром.

Той же ночью миссис Арлингтон излила душу двойняшкам — отчасти для собственного облегчения, отчасти ради их же морального блага. Выпади миссис Арлингтон счастье, замаскированное в виде менее потакающей ей во всём матери, всё могло бы быть хорошо. От природы миссис Арлингтон достался активный и энергичный нрав. «Барышня Непоседа» называла её няня. К несчастью, ему было суждено прийти в запустение; и сейчас он был, по всей вероятности, вне надежды на восстановление. Отец их совершенно прав. Пока они жили в Бейсуотере и имели предприятие на Минсинг-Лейн, то это не имело значения. Теперь же — дело другое. Жена у фермера обязана вставать в шесть; должна следить, чтобы и все остальные были на ногах в шесть; приструнивать слуг; а примером матери поощрялись бы и дети. Организованность. Вот чего недостаёт. День должен быть расписан по часам: на каждый час — своё дело. Тогда не будет так, что повернуться не успеешь, как утро пролетело, а беспорядок ещё больше усугубишь тем, что бросишь то, что делала, и пытаешься сделать шесть дел кряду, которые сама не помнишь: то ли делала, то ли нет…

Тут миссис Арлингтон разрыдалась. Вообще говоря, это была миролюбивая, улыбчивая, приятнейшая женщина, какую просто восхитительно иметь дома при условии, что всё, что от неё требуется — это приятный вид и солнечное расположение духа. К её слезам присоединили свои слёзы двойняшки. После того, как их укрыли и оставили одних, можно представить, как они с суровой серьёзностью обсуждали эту проблему, долго перешёптывались, затем так и уснули с мыслью о ней, а утро навеяло свежие идеи. В результате, на следующий вечер, между поздним полдником и ужином, миссис Малдун, сама подошедшая на стук в дверь, увидала за ней фигурки двух двойняшек, стоявших рука об руку на пороге дома Профессора.

Они спросили у неё, дома ли «Фея».

В пресловутом мизинце не было нужды. Миссис Малдун попыталась ухватиться за ларь, но промахнулась. Схватилась за кресло, но то отъехало. Остановил её в конце концов пол.

— Простите, — извинился Виктор. — Мы думали — вы знаете. Надо было сказать: «мадемуазель Мальвина».

Миссис Малдун вновь обрела опору под ногами и, не отвечая, прошла прямо в кабинет.

— Там хотят знать, — доложила миссис Малдун, — дома ли Фея.

Профессор сидел спиной к окну и читал. Свет в комнате был слабоват.

— Кто хочет знать? — потребовал ответа Профессор.

— Двойняшки из «Мэнор-Хауса», — разъяснила миссис Малдун.

— Но что?.. Но кто?.. — начал Профессор.

— Сказать: «Её нет»? — предложила миссис Малдун. — Или, может, вам лучше самому с ними увидиться.

— Проведите их сюда, — распорядился Профессор.

Они вошли со слегка напуганным видом и по-прежнему держась за руки. Они пожелали Профессору доброго вечера, а когда он поднялся, то попятились назад. Профессор пожал им руки, а они их не отпустили, так что в руках у него осталась правая ладошка Виктории и левая ладошка Виктора, и по приглашению Профессора они присели на самый краешек дивана.

— Надеюсь, мы вам не помешали, — сказал Виктор. — Нам бы хотелось увидеться с мадемуазель Мальвиной.

— Зачем вы хотите увидеться с мадемуазель Мальвиной? — осведомился Професор.

— По очень личному делу, — ответил Виктор.

— Мы хотели попросить её о большом одолжении, — сказала Виктория.

— Простите, — ответил Профессор, — но её сейчас нет. По крайней мере, я так думаю. (У Профессора самого никогда не бывало полной уверенности в этом. «В дом и из дому она проскальзывает, прошумев не больше, чем листочек розы на ветру,» — было объяснение миссис Малдун.) Может, вам лучше рассказать об этом мне? Предоставьте мне передать ей это.