Антонина Глушко - Как я как бы забеременела (сборник)

– Огласите хотя бы основные пункты, – попросил кто-то из задних рядов.

– Значит, так, – взяв в руки со стола листок, начальник принялся читать текст назидательным тоном: – Между собой не драться, с олигархами дружить, на них сейчас государство делает основную ставку.

– Какую ставку? Да они ворюги! – смело завозмущался инспектор Голодайкин с окладом в двенадцать тысяч и восемью членами семьи, в которой трое детей и три ветерана войны. Бабка и два деда. Терять ему было нечего, потому и храбрился.

– Между прочим, Голодайкин, это олигарх платит тебе зарплату, – парировал начальник на выпады подчинённого.

– А почему мне не платит государство, если я нахожусь на государственной службе? – не унимался озверевший от бедности и недоедания Голодайкин.

– Так, прекращайте кричать. Продолжаю перечислять пункты приказа, – положил Фильдиперсов конец возмущению недовольного инспектора. – Оружием, взрывчаткой не спекулировать, браткам «браслеты» не дарить, на каждый наручник заведём индивидуальный номер. И самое главное: на дорогах не клянчить. – Подполковник пошарил глазами по рядам сидящих ментов и строго сказал: – Это тебя касается, Побирайцев. Дошло до того, что ты с родственниками стал выходить на дорогу. Прошлый раз тебя засекли с деверем, который штрафы с шофёров взимал овощами, рыбой, капустой. Это же позор для всей нашей службы.

– Вовсе и не с деверем, – пробурчал уличённый Побирайцев, – а с тестем.

– Неважно, с кем. Но чтобы подобного не повторялось, – строго попенял начальник своему сотруднику. – А произошедший вчера на дороге возмутительный случай с этим… – он начал глазами выискивать жертву. – Многоженцев, это тебя касается. – Наконец отыскав провинившегося, стал обличать несчастного. – Дошло до того, когда шофёр отказался платить Многоженцеву штраф, он начал драться с водителем, требуя у того сто рублей.

– Я не дрался, я попросил у него на папиросы взаймы, – винился холостой инспектор с позорящей фамилией. Она-то и была виновницей его одиночества. Девчата сторонились Многоженцева, воспринимая фамилию в полном смысле. – Он сам полез ко мне драться, и обзывался, как хотел.

– Ладно, довольно оправдываться. Короче, с населением жить мирно и в согласии. Одним словом, как сказал классик: ребята, давайте жить дружно.

– Это сказал кот Леопольд, – уточнил кто-то из грамотных.

– Неважно, кто сказал, главное, чтобы мы прислушались и жили дружно.

– А как поступать с бандитами? – кто-то задал уточняющий вопрос.

– Посмотрите, какую форму отношений с ними можно установить. Но что не обижать, это точно. А то на нас и так все указывают пальцами, дескать, действуем чересчур жёстко. А надо помягче, помягче. Тогда даже самый закоренелый преступник поймёт, что и он тоже человек. Далее: во время разб… то есть для регулирования дорожного движения на дорогу выходить по одному и без родственников, в кустах не устраивать засады. В тёмное время суток вы обязаны стоять на освещённых участках, а не прятаться в темноте.

– И без сумок, – подсказал кто-то.

– А ты, Христорадин, – узнав голос говорившего, предупредил начальник, – помолчи. Прошлый раз, когда ты сопровождал группу по захвату бандита… ну, то есть, депутата, – поправился Семён Игнатьевич, – наружные видеокамеры зафиксировали, как твой свояк выносил из хозяйского дома узлы и грузил в собственный «Запорожец». После задержанный написал жалобу о пропаже пяти пар поношенной обуви, двух тёщиных пальто, которые та хранила как память о своей молодости шестидесятых годов, придверного коврика, вешалки для сушки носков, двух эмалированных мисок и батона варёной колбасы, приготовленных, как заявил обворованный, для собственных собак.

– Не бриллианты же унёс Христорадин свояк, – заступился кто-то за разоблачённого.

– Неважно, что было в узле. Милиционеру следует быть кристально чистым.

– А когда выдадут новую форму? Эта уже вся в дырках и замаслилась, – проклянчил кто-то.

– Форменную ткань следует беречь от протёртостей и почаще выходить в люди и работать с ними, – непонятно отбрил начальник обтрепавшегося.

– Это точно, скоро пойдём по людям, – проворчал участковый по фамилии Попрошайкин, лишённый дорожного навара и обысков, и бедный аки святой.

– Подчёркиваю, на дорожных дежурствах никаких родственников, – повторился начальник и строго посмотрел в сторону гаишника Хитрецова, – выходить только штатникам.

– А вы меня видели, чтобы я хоть раз с кем-нибудь из родни дежурил на дороге? – огрызнулся тот.