Ростислав Мурзагулов - Бабай всея Руси, или Операция «Осень Патриарха»

Из Тришурупа потянулась в столицу вереница ходоков в Бриони и Китонах. Ехали коммерсанты, чиновники, в том числе действующие и высокопоставленные. Все встречи проходили в одном и том же, самом близком к кремлевскому подъезду Василича, гадком кафе «Кофейница», которое много лет оттачивало мастерство приготовления худшего в мире чизкейка. Разговор с каждым был, в общем, ни о чем. Все жаловались на жизнь, на Желтого, его новое активное окружение, стареющего Бабая, который уже «не ловит мышей», говорили про Асмодеева, который почему-то выполняет все «команды» Желтого…

Все, что нужно было делать Василичу, – это сочувственно кивать.

В завершении встречи каждый гость замолкал на минуту и все же спрашивал о том, что, единственное, волновало его весь этот час:

– А это, шеф… Когда красные-то придут?

Василич должен был многозначительно отвечать в манере гиганта мысли, отца бабайской демократии:

– Сам-то ты как думаешь?

Далее вокруг гостя в этот же его приезд в стольный град появлялись шустрые мальцы, то есть мы – Слон, Босси, Турист, Черный Плащ, Рудик, ну или я с позывным Пух. Все примерно одинаковые по объему полномочий, мы подходили к разным гостям в зависимости от компетенции. Рудик тяготел к силовикам, Босси отвечал за правовые вопросы, я – за пиар и политику, Турист хорошо знал нацвопросы и чекистские дела, Слон и Плащ – технологи и медийщики.

Мы появлялись как бендеры перед Кислярским. Вид у нас был зловещий, комиссарский, речи – тоже:

– Ну, политический альянс у вас с Шефом сложился, давайте к практическим вопросам. Какой компромат есть на Желтого и его людей? Чем помочь нам можете? С кем работаете в Тришурупе? А с кем здесь?

Дядьки, еще вчера жившие сонной жизнью провинциальных бонз, чувствовали, как их затягивает в водоворот заговора. Они еще не очень понимали, какого именно заговора, но ощущали, что будет очень опасно и очень весело. Это в любом случае было интереснее, чем тухнуть в желтокнязевском болоте.

Девять из десяти ходоков зажигали глаз и начинали креативить вместе с нами. Один, правда, исчезал навсегда, чаще всего направляясь напрямую к Желтому с криками: «Заговор!» и надеждой попасть в обойму к действующему все еще премьеру.

После пары месяцев таких встреч полноводным стал информационный поток компромата на оппонентов из Тришурупа, потекли и первые ручейки материальной поддержки. Тем более что процессы уже были запущены, дорогими они не были, ведь мы хорошо знали, что нужно сделать, чтобы расшатать логово врага, оборонительные редуты в котором мы сами когда-то и возводили.

Каждая собака в Тришурупе знала, что в столице есть кто-то, к кому можно было приехать и пожаловаться на жизнь. Никакого мгновенного практического эффекта для жалобщика такая поездка не давала, но она давала много больше: у Желтого прервалась монополия на влияние на этих людей.

Тусовка, как областная, так и столичная, поняла буквально за несколько месяцев, что безоговорочного авторитета и монополии на власть у Бабая и Желтого нет.

Далее на нас работало время. Бабай старел. Руководители страны понимали, что его нужно менять. Желтый подходил плохо, потому что он как раз и стал этим самым «кандидатом-шахидом». Он слишком активно заявился на власть при живом Бабае, без малейшего на то согласия Михал Иваныча и Мити, да еще и собрав на себя весь возможный негатив. Элиты активно кучковались в нашем революционном кружке. Многие попросту были уверены, что наш Шеф – самый вероятный сменщик деда. И каждое событие, каждый день, приближавший уход Бабая, убеждал всех в растущих перспективах Василича. А такие события происходили, причем совершенно помимо нашего на них влияния.

Например, неизбежным был уход верного сатрапа бабаевского режима, одного из тех, на ком этот режим держался – генерала Асмодеева. Неизбежным хотя бы потому, что столица больше не разрешала губернаторам (ну, почти никому из них) рулить силовыми структурами.

Но и в этом случае все так совпало, будто бы причиной ухода Асмодеева был его конфликт с Василичем, который повлек за собой недовольство Юревича.

Еще в завязке нашей великой бабайской войны, как уже было сказано выше, Асмодеев завел по требованию Желтого из пальца высосанное уголовное дело в отношении Василича. Юревич, пригласивший Василича к себе на работу в Кремль, задал на хорошем литературном языке вопрос столичному начальнику Асмодеева, а не офигел ли, часом, бабайский прихвостень, указывать таким образом федеральной власти, кого брать к себе на службу, а кого нет? Асмодееву было поставлено на вид, но тот, до последнего служивший Бабаю, тянул резину и дело не закрывал.