Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл - Вера и неверие

Вся пасхальная неделя посвящается одной жизненно важной теме – т еме веры и неверия. Почему Церковь поднимает тему веры и неверия в важнейшую неделю года – первую после Пасхи? Для того, чтобы мы все задумались о том, чтó есть вера и чтó есть неверие. Это – центральная тема жизни человека. Даже неверующие философы-марксисты признавали, что основной вопрос философии – это вопрос о Боге, о том, что первично: дух или материя? И невозможно иначе оценить этот вопрос, потому что именно он стоит в центре развития всей человеческой цивилизации. От того, как люди отвечают на него, зависит их жизнь, и не только в будущем веке, а еще здесь, на земле: зависит то, какие отношения будут между людьми, какими будут человеческие общества, что вообще будет означать человеческая жизнь, потому что, только решая для себя этот вопрос, человек способен так или иначе выстраивать свои отношения с другими людьми и с окружающим миром.

Апостол Павел говорит нам, чтó есть вера: Вера есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр. 11, 1). Святитель Московский Филарет, объясняя этот текст апостола Павла в своем Катехизисе, говорит замечательную фразу, которая хорошо известна всем семинаристам: «Вера есть уверенность в невидимом, как бы в видимом. А в желаемом и ожидаемом – как бы в настоящем». Вера есть осознание присутствия Божественной реальности в нашей жизни, не требующее никаких доказательств.

Если есть доказательства – нет веры, а есть знание. Фома ведь не поверил – он просто дотронулся до тела Спасителя, он вложил свои пальцы в Его язвы. Это была не вера, это было знание, почему Господь и говорит: блажен тот, кто не видит, а верит (см. Ин. 20, 29). Вера действительно есть совершен – но особое состояние человека. Она распространяется на все силы человеческой природы. Тот же святитель Филарет замечательно говорит о том, что вера начинается в разуме, хотя принадлежит сердцу. Но она принадлежит не только сердцу, не только области наших чувств и не только нашему разуму – она принадлежит и воле, потому что, как говорит апостол, вера без дел мертва есть (Иак. 2, 26). А чтобы вера была живой, нужно, чтобы ею была захвачена наша воля, чтобы наши поступки диктовались нашими убеждениями, нашей верой. Итак, и разум, и сердце, и воля человека – все находится в той сфере бытия, в которой присутствует вера, она распространяется на всю человеческую природу – т ак же, как и неверие. Поэтому люди делятся на верующих и неверующих. А все остальные человеческие деления – условны. Нам иногда говорят: существует множество политических партий, множество выборов, множество моделей поведения. Даже термин такой изобрели – «плюралистическое общество», в котором существуют разные модели поведения и разные мировоззрения. Если «почистить» все эти модели поведения, «потереть их посильнее суконной тряпочкой», то останутся только две модели: та, которая определяется верой, и та, которая определяется неверием. Вера начинается в разуме, в мысли – прав святитель Филарет. И поэтому сфера разума является областью борьбы между верой и неверием. Это интеллектуальная борьба; она требует многих знаний, хорошего образования, потому что нередко именно знание и образование используются для утверждения нерелигиозного образа жизни.

Еще в недавнем прошлом со словом «наука» связывали непременно атеистические убеждения. Просто подразумевалось как само собой разумеющееся, что есть религиозный взгляд на мир – ложный, и научный взгляд – истинный. Никогда не забуду своего первого выступления в правительстве нашей страны. Это был далекий 1990 год, еще существовал Советский Союз. Меня пригласили на заседание правительства – там рассматривался вопрос о некотором послаблении государственной политики в отношении Церкви. Время было новое, перестройка, гласность – вот и решили пригласить представителя Церкви, чтобы спросить его, каким он видит новый закон, регулирующий церковно-государственные отношения. Я хорошо помню зал, в котором сидели в общем-то доброжелательные люди, готовые и слушать, и говорить. Я поделился некоторыми своими мыслями, которые, как мне казалось, были всеми приняты доброжелательно. Но потом я сказал о самом важном – о том, что подлинная свобода веры предполагает возможность для людей получать знания о вере, в том числе и в школе. И тогда один человек, с которым я до сих пор поддерживаю добрые отношения, с искренним удивлением глядя на меня, сказал: «Ну как же возможно, владыка, знания о религии преподавать в школе? Ведь школа должна прививать человеку научную картину мира». И я понял, что должно пройти много времени, чтобы люди поняли, что нет противоречия между религиозной и научной картинами мира, как нет противоречия между математикой и музыкой, как нет противоречия между поэзией и химией, потому что каждая из этих областей деятельности человека описывает и изучает разные стороны бытия. Нельзя, опираясь на научные знания, отрицать Бога, так же, как нельзя, опираясь на религиозные знания, отрицать достижения науки.