Юрий Романов - Тайна великого Комбинатора и зигзаги любви

– Нет. Какие уж тут шутки. Я ещё раз вам повторяю, что я лично от Остапа-Сулеймана-Берты-Марии-Бендер-Бея! А, что касается чтива, то это штрихи его не полной автобиографии в юные и динамичные годы в период взлёта и падения НЭПА .

– Если Вы не шутите, то объясните мне кто такой Остап-Сулеймана-Берты-Марии- Бендер-Бея?

– ВАШ ОТЕЦ !

– Снова шутить изволите! Во-первых, – моя фамилия Иванов, а во-вторых, – мой отец погиб на войне.

– Он не погиб, а был ранен, но выжил и сейчас процветает, но ТАМ ! А с фамилией всё в порядке, об этом ваша матушка расскажет. Да и какие могут быть шутки! Вы давно смотрелись в зеркало? Так вот вы как две капли похожи на него! Как говорили у нас в Одессе: «Яблоко от яблони далеко не падает». «Можете убедится сами», – и он протянул Иванову фото, – с фотографии на него смотрел с лёгкой нагловатой ухмылкой мужчина приятной наружности и действительно весьма похожий на него.

– Невероятно! Ну, если это так, тогда добро пожаловать в наш «дворец»! – Вилли, осматриваясь, медленно прошёл мимо печки во вторую комнату с низким потолком, оклеенным белой немного пожелтевшей бумагой.

Содержимое комнат «дворца» состояло из: двух железных кроватей, четырёх древних «венских» стульев, потёртого зелёного дивана, шкафа с тумбочкой общего пользования, периода «всеобщего достатка», и старинных, почти с кремлёвским боем, инкрустированных настенных часов.

– А Зося Михайловна где?

– Уехала к знакомым в город.

– Жаль! Я хотел передать ей привет лично от Остапа-Сулеймана-Берты-Марии-Бендер-Бея! Видимо не дождусь, так как мне сегодня же надо улететь домой. Сегодня моя виза заканчивается, да и билеты на руках. Такси, как вы наверно обратили внимание, осталось ждать у калитки. У меня, как Вы понимаете, время ограниченно! Так что садитесь и слушайте!..

– Лично для вас я привёз тайное послание от вашего отца Остапа-Сулеймана-Берты-Марии-Бендер-Бея. Да…, на всякий случай покажите, пожалуйста, Ваш паспорт, – и ознакомившись с данными паспорта, произнёс:

– Дайте мне ножницы или что-нибудь режущее, но лучше бритву? – Оскар взял из своей «безопасной» бритвы лезвие и передал его Цукербергу, – сняв свой пиджак, Вилли отпорол низ клетчатого пиджака. Затем, с внутренней стороны подкладки пиджака, он отпорол какой-то белый материал размером с носовой платок и передал его Иванову.

– Это что скатерть – самобранка?

– Нет, это не шутка, но я надеюсь, что информация для Вас будет весьма ценной. – Оскар повертел в руках белую тонкую ткань и поинтересовался: «Ну и где это послание божие? Где это тайное заклинание для проникновения в закрома Родины?» «Сим-сим откройся»!..

Цукерберг улыбнулся и спросил:

– Стакан и горячий утюг найдутся?

– Стакан, … понятно! А горячий утюг зачем?..

Оскар поставил стакан на стол и подошёл к покосившейся печке, чтобы наполнить утюг горячими углями.

В это же время Вилли достал из своего портфеля бутылку виски и, налив полстакана, поставил её на стол. Взяв ткань, стал постепенно замачивать её в содержимом стакана. Затем расправив её на круглом столе, несколько раз медленно, как любимую женщину, прогладил горячим утюгом. Иванов с большим интересом следил за процессом. Вилли, поставив утюг на подставку, присел на стул, наслаждаясь запахом густых паров виски, висящих над столом и исходящих от ещё не остывшей материи.

– Теперь, пока проявляется послание и у нас с вами есть несколько минут, я вам, по просьбе вашего отца, кратко поведаю историю происшедшую с ним за эти годы. И он начал своё повествование, расставляя в соответствии со своими понятиями знаки «припенания»:

– В те бурные годы развития кооперативов Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей, после удачно проведённой финансово-поисковой операции, решил взглянуть на Западную цивилизацию. Для осуществления мечты своей юности он выбрал границу Румынии. Об этом, кстати, достаточно писали в прессе. Но румынские пограничники, нарушив Международную конвенцию, не поняв душу «рабочего подростка», обобрали его до нитки, и развернули в обратную сторону. А посему ему ничего не оставалось, как попроситься в «объятия» родного правосудия, по направлению которого прошёл добровольно – принудительные «интернациональные курсы» по разделу древесины и «научного коммунизма» в местах «не столь отдалённых».

С началом второй мировой, освоив дополнительно несколько новых профессий, был направлен в действующую армию. Если коротко: «Ранен. Награждён», а в конце войны, в чине майора связи, оказался с передовыми частями в Германии, но уже как Бендер Остап Ибрагимович.