Мора фон Эпштейн - Рыжий рыцарь, золотой менестрель

– Кто ты будешь, о неизвестный странник? Столь сладко поющий и не брезгующий нашими простыми песнями, – робкий девичий голос разорвал нависшую тишину и вывел меня из непродолжительного замешательства.

– Я – менестрель, добрая девушка. А песню вашу знаю с детских лет. Но прости мне любопытство моё, хочу я спросить: не знаком ли вам человек, которого я только что вытащил из огня?

– Человек? Из огня? – по лесу пронёсся еле слышный шепоток. – Он ещё жив?

– Вроде бы да, – неуверенно определила, наклоняясь к груди и пытаясь прослушать сердце.

– Скорее всего, ты спас колдуна, менестрель. Он недавно проходил через нашу деревню, мы едва два пожара затушить успели.

– Колдун? Это что-то новенькое.

– Мы пойдём в деревню, менестрель. Позовём взрослых мужчин и священника. А ты подожди здесь и не дай ему уйти.

– Да куда он может деться, – вздохнула, глядя на обгоревшего чародея, – дышит еле-еле.

– Мы скоро вернёмся.

Раздался топот удаляющихся ног и шелест, свидетельствующий, что собеседницы действительно со всех ног бросились прочь. То, чем закончится их возвращение, я и так знала. Ох, уж эти деревенские боятся магии, как собака палки.

– Знаешь, Альфред, – задумчиво обратилась к коню, – может быть, он не настолько уж и не прав?

Конь понимающе тряхнул головой и, заржав, топнул копытом, советуя соображать быстрее, если я хочу что-нибудь успеть…

Тихий вскрик и отчётливый треск веток отвлёк меня от стратегических размышлений.

– Кто здесь?

А в ответ тишина.

И всхлипы.

Пришлось плюнуть и поневоле идти в ближайшие кусты проверять, в тайне надеясь, что мне померещилось и что там никого нет. На крайний случай есть не очень большой медведь. Да что за день сегодня…

– Как ты, маленькая?

Я присела на корточки рядом с испуганной четырнадцатилетней девушкой, которая не смогла убежать из-за распоротой палкой ноги. Кровь успела залить подол простенького сарафана и начала растекаться по траве. Рана не опасная, но если не обработать, может обернуться чем-нибудь похуже.

– Ну-ну не плачь, – я сбегала за седельными сумками и начала смывать кровь, – до свадьбы заживёт. А с виду такая сильная девочка.

– Да мне почти не больно, – вытирая дрожащими кулачками текущие слёзы, попыталась она оправдаться, – только страшно.

– Не бойся, на маленьких девочек не охочусь, а вон-то обгорелое чучело вообще едва живое. Некого тут бояться. Лучше поешь. А то бледная.

– Спасибо. Господин, это и вправду колдун?

– Не знаю, – я завязала узел и начала убирать в сумку остатки хлеба и сыра, – он в этом не сознавался. И я не господин, зови меня– Лоран.

– Хорошо, Лоран.

– Молодец, а тебя как зовут?

– Элли, – девушка неуверенно улыбнулась, добродушно пропустив мимо ушей мой снисходительный тон.

Я была старше её в лучшем случае на четыре года, и это позволяло мне считать себя мудрой старой девой. Но эту историю я расскажу как-нибудь на досуге. Что же до мира, который я, несомненно, успела повидать, он позволял мне смотреть свысока даже на тех, кто был старше, но сидел на одном месте.

– Вот и познакомились, – я улыбнулась и потрепала девочку по русым кудрям, выбившимся из тугой косы, – ты сама до дому доберёшься? А то мама с папой волноваться будут.

– Мне некуда идти, Лоран. Я сирота.

– А братья и сёстры?

– Они меня вчера из дома выгнали. Сказали, что если вернусь, то сами убьют.

– Господи, – у меня ум начал заходить за разум, – за что они так с тобой?

Девушка покраснела и, отведя глаза, начала тихо рассказывать. А в тёплых сёрых глазах вновь заблестели предательские слёзы, которым не давали скатиться лишь пушистые ресницы.

– Вчера колдун проходил через нашу деревню. Он очень странно выглядел, худой, бледный, в драном балахоне, шёл словно пьяный, дороги не хватало. Задерживаться не стал, сразу в лес направился. Мы так думаем, он из замка баронессы де Борн сбежал, точнее из её темницы. А мне жуть как хотелось на живого колдуна посмотреть, вот я и стала у брата отпрашиваться. Отца своего я никогда не видела, а мать пять лет назад умерла. Девчата в лес собрались, им тоже было интересно, а брат возьми да и скажи, что никуда я не пойду. Обидно мне тогда стало, попыталась мимо него в калиточку прошмыгнуть, да не тут-то было. Поймал он меня, пообещал розгой вразумить. Помутнело у меня тогда в голове, темнота глаза застила, злость сердце захлестнула. Что было, не помню, а как пришла в себя, брат уже мёртвый у колодца лежит. Все говорят, что это я его убила. Заперли меня сёстры в сарае, целую ночь продержали, а сегодня на рассвете совет деревни повелел уйти и не возвращаться. Подруги меня до леса проводили, да тут и оставили, на гибель верную. За что Господь меня так люто покарал?