Валерий Кочергин - Первый дополнительный

– Есть!

– А ну покажи!

Век вытащил удостоверение и показал деду.

– Значит, у тебя есть красная книжечка и ты пишешь протокол! – воскликнул дед, почесывая бороду. Затем резко стукнул ладонью себе по лбу.

– Да ты же мент! Если у человека есть красная книжечка и он пишет протокол, значит, он мент! Ты со мной согласен? Да что я тебя спрашиваю? Это же всем ясно, что ты мент! А я тут хожу, мента ищу! Челюсть сломать хочу! А он рядом сидит! Протокол строчит! Я от радости даже стихами заговорил! – дед положил руку на плечо приставу. – Я тебе, сынок, мешать не буду! Ты человек государственный, должен свою работу выполнить! Ты пиши! Пиши! А вот когда ты протокол допишешь, точку в протоколе поставишь, я тебе челюсть и сломаю! Можешь выбрать, какую тебе сломать, правую или левую! Я бью одинаково, что правой, что левой рукой!

Дед отошел от пристава, встал в дверном проходе и, ухмыляясь, глотнул из бутылки. Век оглянулся по сторонам. Окна маленькие! Через окно не уйти! Дверной проход загородил Кулак. Оружия и даже газового баллончика нет. Надо что-то придумать, иначе играть в кино уже не получится. Дописав протокол, он махнул рукой, подзывая к себе деда.

– Вот! – говорит Век, указывая на лист бумаги. – Протокол я дописал! Но я неграмотный, поэтому вместо точки в конце текста поставил запятую.

– Ну и что? – не понял дед. – А почему ты точку не поставил?

– Неграмотный я, понимаешь? В школе плохо учился! Водку пил! В карты играл! С женщинами гулял! Уроки прогуливал! В туалетах курил! Вот и пишу теперь с ошибками!

– Ну надо же! Ты прямо всю мою биографию рассказал! Но мне-то что до этого?

– Ну ты же сам мне сказал, что сломаешь челюсть, если я поставлю точку! Так? А я неграмотный и поставил запятую!

– И что?

– Ну держи слово, если ты мужик! Точки в протоколе нет? Нет! Так за что мне челюсть ломать?

– Значит, получается, что ты меня обхитрил? Получается, что ты умный, а я дурак? Хотя ты прав! За вторую челюсть меня на свободе точно не оставят! Ладно, живи, мент! Живи!

В этот момент со двора посигналили коллеги, которые были в соседнем доме. Они помогли загрузить мотоблок в машину и всю дорогу смеялись, слушая рассказ Века о том, как его только что чуть не убил Кулак. Насмеявшись вдоволь, они начали оправдываться. Типа оставили товарища одного, так как было много адресов, работы, дел.

– Подождите! – воскликнул Век. – Но у нас в службе есть люди, которые должны нас охранять? Приставы по обеспечению установленного порядка в суде, ОУПДС! Где они?

– В судах и сидят! Судей охраняют! Мы их и видим только, когда в суд приходим! Ладно! Поехали в отдел. Сейчас прием граждан начнется! Девчонки звонили! К тебе целая толпа пришла! Готовься к бою!

***

Дед Кулак подождал, когда отъедет машина с приставами, и вошел в дом. Подойдя к комнате, до потолка заваленной мусором, он остановился и прислушался. Никаких звуков из этой комнаты не поступало. Довольный услышанным, он начал разгребать мусор. Вскоре среди грязных тряпок показались человеческие ноги. Схватив их своими крепкими руками, дед резко потянул их к себе и вытащил человека в милицейской форме, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту. Человек в форме от испуга смотрел на деда широко раскрытыми глазами. Дед, прислонив его спиной к стене, вытащил кляп изо рта и засунул туда горлышко от бутылки.

– Пей, мент! Пей! Я и забыл про тебя! Пей! А потом мы с тобой поговорим! По душам поговорим!

Судебный пристав Валерий Век работал в Колпинском отделе уже два месяца. Его поместили в кабинет, где сидели четыре женщины, ветераны службы с двадцатилетним стажем. На пятерых был один компьютер.

Неделю назад начальник отдела, видя, что к нему приходит очень много людей, выделил ему маленький кабинет, где стоял холодильник и стол. В этом кабинете он принимал посетителей, а если нужно было что-то напечатать, бежал к ветеранам.

Войдя в Колпинский отдел судебных приставов, Век увидел огромную толпу в коридоре.

– Это все твои! – сказала Люда, одна из ветеранов. – Как они любят к тебе ходить! Особенно женщины!

У молодого пристава на исполнении было около трех тысяч исполнительных производств. Половина из этих дел касались алиментов. У приставов алиментные дела считались самыми трудными. Поэтому начальник отдела должен был следить, чтобы их было не больше пятисот на одного пристава. У Века их в три раза больше. Людей в отделе не хватало.

Возле дверей кабинета толпилось около двадцати человек. В основном женщины, которые не получали алиментов. Они приходили к нему и требовали совершить чудо. Бывшие мужья не платили алименты. А детей нужно было кормить и одевать! Вот и сегодня он увидел десяток глаз, наполненных надеждой. Век прошел сквозь плотный строй посетителей и открыл дверь. Вместе с ним в кабинет ворвалась полная женщина с двойным подбородком и крупной бородавкой на носу. Она, не обращая внимания на недовольные возгласы посетителей, молча вошла в кабинет и села на край стула. Ее грудь высоко вздымалась от учащенного дыхания. По лбу текли капельки пота, которые, скатываясь по носу, попадали на бородавку и, задерживаясь на мгновение, падали на широкую грудь. В кабинете было жарко. Век поинтересовался ее фамилией, нашел исполнительное производство и открыл первый лист.