Борис Кригер - Маськин зимой

Барабашка Тыркин разжигал костры крадеными шведскими спичками, варил себе в кастрюльке ягодный чай и был одинок, как бывает одинока наша душа на границе жизни и смерти, вибрируя и балансируя в висячей и пронзительной пустоте.

Вы скажете, что Тыркин герой сатирический, и это моё отступление про висячее одиночество не к месту. Ну, во-первых, если вы лучше меня знаете, что к месту, а что не к месту, возьмите бумагу и пишите сами. А во-вторых, чем смешнее и несерьёзнее выглядит мой герой, тем истерзаннее мне представляются его страдания.

Поэтому вы не удивитесь, что Тыркин в своём одиночестве был даже счастлив повстречать главного тролля всея Норвегии – Барвазана Афанасьевича Гороплюева. Русская фамилия выдавала связь этого исключительного лица норвежского общества с российской внешней разведкой. Однако все, кто испытывал какие-либо подозрения на его счёт, совершенно непонятным образом эти подозрения оставили, ибо российская разведка имеет удивительную силу убеждения, а сама Россия давно откровенно плюёт на то, что о ней думают за рубежом, что выдаёт в ней первые, но несомненные признаки новой сверхдержиморды. Ой! То есть я хотел сказать – сверхдержавы.

Вы спросите, какое дело российской разведке до Норвегии? Дело в том, что норвеги построили у себя на самом северном мысе за полярным кругом обсерваторию, якобы для наблюдения за звёздами, а сами наблюдают за передвижением российских военных кораблей в акватории северных морей, а наши разведчики наблюдают за тем, как норвеги наблюдают… Короче, пока что можно с уверенностью доложить, что обе стороны проявили достаточную и даже похвальную наблюдательность.

Барвазан Афанасьевич принял Тыркина радушно и играючи завербовал его, ушибив огромной веткой вербы.

Так что зарубите себе на носу, дорогие мои читатели, что лучше уж пусть вас завербуют веткой вербы, чем задубуют здоровой дубовой палкой! Увы, третьего не дано. Такова правда жизни любых разведбудней.

Барвазан Афанасьевич предложил Тыркину следующую афёру государственного масштаба: он, Тыркин, как бы съест главного тролля и сам станет главным троллем, а Барвазан Афанасьевич, вместе с кассой резидентуры, растворится без следа в дебрях лоснящегося Запада. Тыркин сразу согласился и подписал следующий протокол, задокументировавший эту историческую афёру.

Тролль ( низким, громогласным голосом, поскольку великан по убеждениям ). Ты кто такой? ( Фраза произносится на норвежском диалекте, на котором говорят в лесах, прилегающих к деревне Рёльсоссен, и звучит так: «Окен ар ду ? ». )

Тыркин ( тонким, писклявым голоском, ибо карлик по вынуждению ). Я – стьяшный-стьяшный великан из тёмного-тёмного леса!

Тролль. Ты зачем сюда пришёл?

Тыркин. Чтобы съесть тебя! ( Фраза произносится на ломанном норвежском и звучит так: «Яй виль списсэ ду!». )

Тролль. Не надо! ( На ломанном норвежском звучит: «Икке! Икке!». )

Тыркин. Надо! ( На псевдонорвежском звучит: «Дрикке! Дрикке!», что также означает глагол «пить». )

– Икке!

– Дрикке!

– Икке!

– Дрикке!

– Икке!

– Дрикке!

……………………………………………………………

Далее я, Барвазан Афанасьевич Гороплюев, был скоропостижно съеден герром Тыркиным, который, вследствие этого, и был назначен троллем по национальности.

Прошу особо отметить, что герр Тыркин, съев великана, великаном, однако, не стал, хотя и проглотил меня целиком вместе с кассой нашей резидентуры в Норвегии.

Нижеподписавшийся съеденный тролль

Барвазан Афанасьевич Гороплюев.

Подпись

Барабашка Тыркин горб приложил ( Выведено каллиграфическим почерком печатной машинки, марки «Радистка Кэт», инвентарный № 286 дробь 5. Машинка также была съедена после оформления протокола. )

(Далее следует неразборчивое пятно, которое как бы является отпечатком горба Тыркина, однако на самом деле – оттиск левой пятки резидента Гороплюева для запутывания следов.)

Р. S. Прошу переименовать Норвегию в Барвазанию в честь моего имени, посъеденно.

Итак, вы обратили внимание, что, съев великана, Тыркин так великаном и не стал? В этом и заключается глубокая правда, я бы даже сказал, философия поедания великанов. Увы, как бы ни был огромен съеденный нами великан, он не прибавляет к нашему низменному росту ни дюйма, ни полдюйма… Что я имею в виду? А это уж понимайте как хотите. Скорее всего, я выразился метафорично, так что там, в дебрях своего метафорического сознания, и ищите ответ, что же это значит.