Сергей Н. Айк - Как Иван Дурак в столицу ходил

Так вот, Сучок этот, а дело было в церкви, куда бабы сбежались голосить по поводу странного поведения своих мужиков, открыл глаза, прислушался к бабским воплям и сказал, что знает, как можно все дело исправить.

Где-то через час, перед его домом собралось все деревенское обчество.

– Слушайте, сирые, раз нам и барыня не помощница – одна у нас дорога. Идти к самому царю-батюшке и просить его заступничества, или, хотя бы мудрого совета.

Мужики сначала хотели его на смех поднять. Да оно и понятно, как это возможно вообще, из их деревни, из глухомани медвежьей, идти к самому царю, да еще его и просить. Хотели даже сначала делом обидеть старика, но Сучок костылей своей размахался и заорал:

– Дурни вы, а кто же как не царь нам поможет?! Мы его верные подданные. Подати – платили, молодцов в солдаты – посылали, бунтов и разбоя не чинили. Так ведь?

– Так-то, оно конечно так, что мы, нехристи какие?!

– Вот-вот, за царское здравие, и за здравие министров молимся.

– Молимся, конечно.

– А как же…

– Вот, а я о чем говорю, – продолжил дед, – если мы добрые люди, почему же царю-батюшке о нас, горемычных, не позаботиться? Пошевелите своей мозгой. Надо только бумагу правильно написать, да человека верного послать, чтобы и с умом был, и честный…

И такой тут гвалт поднялся, даже и не понятно с чего, орали все, что мужики, что бабы, ну и конечно мальцы, ну, последние, правда, просто с перепугу. Пришлось выжидать, пока шум угомонится…

– Тута, – продолжил Сучок, – важен подход. Первое, надо составить бумагу, а это дело серьезное, на ногах не решишь, поэтому, бабы – геть, домой, хозяйством заниматься! И мелких прихватите, чтобы почем зря по улице не шастали, потому как, дело намечается очень серьезное и не короткое.

Самый большой дом в деревне, не считая конечно, барских хором, был у попа, батюшки Калистрата. К нему-то народ, всем числом и направился. Батюшка Калистрат был мужик с понятием, сам в свое время крестьянствовал, выслушал их на пороге, бороду почесал, да и пригласил в дом, в самую большую комнату.

– Проходите, присаживайтесь, где место найдете.

– Спасибо, батюшка Калистрат, ты бы и сам, присоединился бы к нам, глядишь, подскажешь правильное слово, – предложили мужики.

– Спасибо, на добром слове, и на доверии, конечно, – поклонился поп, – но я от дел мирских напрочь отошел. Однако, пока вы тут делом занимаетесь, я за вас непременно помолюсь, а там, глядишь, Господь подскажет, что делать.

– Спасибо тебе, батюшка…

– Я попадье скомандовал, чтобы она самовар поставила, хмельного не предлагаю, потому как понимаю, что разговор пойдет серьезный…

На том и порешили. Отец Калистрат молиться пошел, попадья его, мать Ефросинья, то есть, вскорости и самовар подала. А мужики, к тому времени и без хмельного гудели пуще разбуженного пчелиного роя…. Перво-наперво, беды свои вспомнили, насчитали общим число сотни полторы и приуныли. Тут, правда, сразу надо сказать, считать они, так себе мастера были, ну еще первый десяток без ошибок, ну второй, если по трезвой голове, а уж что подалее, так вообще тьма кромешная. Чуть было не подрались, но опять Сучок встрял.

– Не дело так, мужики, не дело. Уже вечереет, а мы только попусту воздух мелем. Не так надо.

– А как, – спрашивается.

– А вот правильно было бы, сразу человека сюда посадить, чтобы он сразу же, за нами и записывал…

Грамотеев, понятное дело, в деревне выбор небольшой, пришлось снова к батюшке обращаться, тот спорить не стал, только предупредил, что в светском алфавите не силен, больше церковный разумеет, но для памяти достаточно будет и этого. Матушка Ефросинья к тому моменту уже третий самовар кипятила, так оно, с чайком да матерком, дело с мертвой точки и сдвинулось…

Мужики, между тем, уже следующим кругом по своим бедам пошли, словно запомнить стараются, или, к примеру, от повторений этих, бед их крестьянских меньше становиться…. В общем, дело за полночь. Кое-кто уже дремать настроился, а иные, уже и выспаться успели, и поновой в разговор встряли. А дело-то, как было в самом начале, так все там же и стоит. Тут ведь нашего мужика знать надо, он, когда серьезный разговор затевает, то на одном месте мыслью удержаться не может, он ведь обо всем поговорит, и про урожай, и про скотину, которая то болеет, то мрет, то плодиться перестает. Опять же про молодых, потому как, поколение молодое, раз от раза, все бестолковее становиться, все непочтительнее. За баб, надо пару слов замолвить, которые, тоже, зверь беспородный, чудной, но в хозяйстве, все-таки нужный. Ну и так далее, и тому подобное. Это собраниеисключением не стало, начали за здравие, по упокою прошлись, а конца по-прежнему, не видно. Не известно, чем бы все закончилось, однако, вмешался отец Калистрат…