Евгений Дубровин - Эксперимент «Идеальный человек». Повести

- Ну вот. Вы первый человек, который это узнает. Мы живем на электроне.

- Где? - поразился я.

- На электроне. А солнце - проток.

Я невольно рассмеялся. Лиля спокойно взяла яблоко и откусила его.

- Смейтесь, смейтесь. На вашем месте каждый поступил бы так же.

- Но как вы пришли к такому выводу? - спросил я, вволю насмеявшись, благо на это мне было дано разрешение.

- Это уже частности. Не исключена возможность, что наша солнечная система - это атом, который входит в состав пепельницы, стоящей на столе какого-нибудь великана. А этот великан сидит в мягком кресле, читает газету, тычет окурки в пепельницу и даже не подозревает, что в ней копошатся миллиарды солнц и планет, на одной из которых находимся мы с вами. И мы никогда не увидим ни этого великана, ни даже его пепельницы - потому что человеческий глаз не замечает ни маленького, ни большого. Впрочем, «большое» и «маленькое» - понятия относительные, которые осознаются только в сравнении. Так же точно, может быть, есть жизнь и на нейтронах, которые мы разгоняем. А почему и не допустить такой возможности? Вы уверены, что все мыслящие существа должны иметь рост полтора метра и температуру тридцать семь градусов? Вы уверены, что микробы не мыслят?

- После беседы с вами - нет.

- Не нужно иронизировать. Я этого не люблю.

- Я и не думал. Этого открытия хватит и на десяток гениев.

- Опять? Идемте домой.

На лестнице был переполох: трое дружинников с торжеством тащили упирающегося шкета в папахе на улицу. Физиономия была у него черная, как у негра. Он пытался прорваться в рай через котельную.

Лиля жила далеко, и я возвращался последним трамваем. Всю дорогу, я смотрел в окно невидящими глазами и улыбался. Таких девушек мне еще не приходилось встречать. Открыть жизнь на электроне! Смешно… И руки цепкие, как у гимнастки. В темном подъезде я все-таки поцеловал ее. Получилось быстро и грубо, так как я думал, что Лиля будет сопротивляться. Но она только сказала:

- Ничего приятного не нахожу. Пошло.

- Но гении тоже целовались, - возразил я.

- К сожалению.

За окном гнулись деревья из синих искр. Кондукторша в ватнике и плаще, похожая на кочан капусты, подозрительно смотрела на меня, очевидно принимая за пьяного. А мне хотелось сделать ей что-нибудь приятное, доброе. Купить билет, что ли?

- Значит, глаза голубые, как пламя денатурата?

- Да.

- И лицо, как у «Неизвестной» Крамского?

- Да.

- Гм… - Кобзиков задумался. - А социальное положение ее ты выяснил?

- Нет.

- Без социального положения не могу,

- У нее была дорогая шубка и платок рублей за пятьдесят.

- Многие имеют одну мать уборщицу, а носят дорогие шубки.

- Живет в новом доме. На дверях табличка.

- Многие живут в новых домах и имеют таблички. Нет, Рыков, денег я тебе дать не могу. Что скажет ревизионная комиссия? Выясни социальное положение, тогда будем, смотреть.

- Как же я стану выяснять социальное положение, если у меня нет ни копейки? Ведь ее в кино надо водить.

- Разумеется.

- Мороженое, пирожные там всякие. Пушкин будет платить?

- Мумия! Хоть бы фамилию на табличке запомнил! На семинарах мух, что ли, ловишь? Чему учит устав ОГГ? Устав ОГГ учит, что социальное положение надо выяснить в первый же вечер. Только тогда я имею право подписать заявление на аванс. Понял?

- Фамилию-то я запомнил. Семенова. Но Семеновых тысячи…

- Давай посмотрим, - Вацлав достал специальный экземпляр телефонного справочника, где у него против домашних телефонов были записаны должность, место работы, семейное положение абонента. - Если он большой начальник, то телефон непременно есть. С… С… Сепельников… Семочкин… Семенов. Инициалы его как?

- Кажется, И. В.

- Как? Как? - Кобзиков изменился в лице.

- И. В. Теперь я вспомнил точно.

- А дочь как. зовут?

- Лиля.

- Так слушай же, - сказал дрожащим голосом Вацлав. - Семенов Иван Васильевич, 1915 года рождения, имеет сына Игоря 1936 года рождения и дочь Лилю 1945 года рождения. Работает директорам атомной электростанции. Понял?

- Понял.

- Чудесно! Колоссально! Грандиозно! Мумиозно! Фараозно! - забегал по комнате Вацлав.

Я быстренько взял чистый листок и написал:

Председателю правления ОГГ

В. Т. КобзиковуО

от инструктора отдела

парикмахерских и фотохудожественных работ

Г. Я. Рыкова

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прошу выделить мне на ухаживание за дочерью директора атомной электростанции Л. И. Семеновой двадцать рублей

Вацлав выхватил листок у меня из рук: