Пелам Гренвилл Вудхаус - Капризы мисс Мод

– Как же вы поступаете, когда проигрываете?

– Я ей не говорю, – возразил Мак простодушно.

– Вы, кажется, изучили искусство быть счастливым.

– Это не есть искусство, сэр. Это просто уменье найти подходящую жену и иметь собственный домашний очаг, куда можно вернуться вечером.

– Мак, – сказала Билли, – вы совершенно правы, я сама стою за простую семейную жизнь. Вы идете, Джордж?

– Я хочу достать вечерние газеты и отправить несколько телеграмм. Мы встретимся позднее.

Мак следил за спиной Джорджа, пока тот не повернул за угол.

– Славный, прекрасный господин, – сказал Мак. – Жалко, что на него напала хандра, после того, как он здесь имел такой шумный успех. Вероятно, это объясняется тем, что он артист.

Мисс Дор заглянула в свою сумочку и достала пуховку, которой принялась пудрить нос. – Мак, все композиторы со странностями. Они все делаются такими. Звуки джаз-банда им как будто бросаются в голову. Но, в общем, Джордж прекрасный человек и не позволяйте никому утверждать противное.

– Вы, мисс, давно знакомы с ним?

– Около пяти лет. Я была стенографисткой в издательстве, которое выпустило в свет его песни, когда впервые с ним встретилась. Есть еще одна вещь, которую надо поставить Джорджу в заслугу. Успех не вскружил ему головы. Этот юноша зарабатывает бешеные деньги, его карманы набиты тысячедолларовыми билетами, но он остался совсем таким же, каким он был, когда я впервые познакомилась с ним и когда он рыскал по Бродвею в поисках счастливого случая, который помог бы ему втиснуть две-три песенки в первую попавшуюся старую пьесу, шедшую тогда на сцене.

Не догадываясь об этих похвалах, исходивших от человека, мнением которого он дорожил, и которые могли бы его ободрить, Джордж спускался по Шефтсбери-Авеню, чувствуя себя более угнетенным, чем когда-либо. Он шел, стараясь найти причину своего плохого настроения. Сегодня, как ему правильно заметил Мак, у него было все, чтобы быть счастливым. После того, как он завоевал такую популярность в Америке, здесь, в Лондоне, была впервые сыграна его пьеса, которая, несомненно, имела необычайный успех. И тем не менее, он не испытывал чувства удовлетворенности. Он дошел до Пикадилли и повернул на запад. Внезапно на него нашло просветление, и он понял все. Он был угнетен потому, что ему было скучно, а ему было скучно потому, что он был одинок. Мак, этот трезвый мыслитель, был прав. Решение проблемы жизни заключалось в том, чтобы полюбить подходящую девушку и иметь свой очаг. Он был слегка удивлен, что искал объяснения своей меланхолии в другом направлении. Это тем более было необъяснимо, что 80 % произведений, выпущенных им в течение своей музыкальной карьеры, заключали в себе именно эту мысль. Он впал в сентиментальное настроение. Ему казалось, что он одинок на этом свете, который превратился в бурлящий поток счастливых пар. Счастливые пары ежеминутно проносились мимо него в автомобилях. Проезжающие омнибусы кряхтели под тяжестью счастливых пар. Даже полисмен на противоположной стороне улицы улыбался кокетливой продавщице, которая также улыбнулась ему в ответ. Единственным существом женского пола в Лондоне, которое, казалось, не имело никакой привязанности, была девушка в коричневом, шедшая по тротуару медленным шагом, глядя вокруг себя, точно Пикадилли представляло для нее новое невиданное зрелище. Поскольку Джордж мог видеть, она была чрезвычайно красивой девушкой, невысокой и изящной, с гордо посаженной головкой и с живой походкой, свидетельствовавшей о ее цветущем здоровье. Она принадлежала как раз к тем девушкам, которых – Джордж чувствовал – он мог бы полюбить со всем пылом двадцати семилетнего человека, не растратившего своих сил на глупые любовные похождения. Но едва он стал представлять себя и ее героями романа, как наступила холодная реакция. Когда он остановился, чтобы полюбоваться девушкой, пробиравшейся через толпу, восточный ветер коснулся его шеи ледяными пальцами, и холод отрезвил его.

– «Эта девушка, – с горечью подумал он, – одна только потому, что идет на свидание с каким-нибудь отвратительным мужчиной». К тому же, у него не было никаких шансов, чтобы познакомиться с ней. Не можете же вы устремиться к красивой девушке на улице и сказать ей, что вы одиноки, т. е., конечно, вы можете это сделать, но это не приведет вас ни к чему другому, как к полицейскому участку. Уныние Джорджа еще усилилось. Он почувствовал, что родился слишком поздно. Оковы современной цивилизации сердили его. В средние века можно было предложить женщине быть ее рыцарем. Но XX век – время прозаичное, когда девушки – просто девушки и не испытывают никаких треволнений. Останови он эту девушку в коричневом, чтобы уверить ее, что его помощь и попечение к ее услугам, она, без сомнения, подозвала бы этого высокого полисмена, стоящего на перекрестке, и весь роман начался бы и окончился в течение полуминуты, а если полисмен двигался бы быстрее, – то и того меньше.