Надежда Максимова - Корнет, вы женщина?

Но вот столб, воткнутый прямо по центру площади, у подножия которого грудились связки хвороста – это уже излишество. Даже если приговоренный мужчина – жуткий и ужасный злодей, публичное сожжение живого человека серьезно противоречит моим убеждениям.

Между тем, возле будущего кострища присутствовали все заинтересованные лица: толпа народа по периметру, сам осужденный в окровавленной одежде и с разбитой физиономией, палач в колпаке, скрывающем лицо, и судья, вынесший приговор – эту роль исполнял толстый дядька в длинном балахоне. Очевидно, местный священник.

Ну да, верно. Говорили же, что местный поп не может сегодня венчать, так как занят на казни…

Блин, извращение какое-то. Этот балахононоситель сначала приговаривает человека к зверской смерти, а потом, не помыв рук, в том же облачении отправится напутствовать молодоженов?

Такой хоккей нам не нужен.

Между тем двое рясоносцев (судя по всему церковные служки) подхватили окровавленного мужика и потащили к столбу.

Никакого уважения к светской власти! Я тут приехал такой красивый, а на меня ноль эмоций?

Толкнув каблуком герцогского коня, подъехал вплотную. Так чтобы вспененная морда лошади нависла над невольно притормозившими служками.

– Что здесь происходит? – спросил громко, но ни к кому конкретно не адресуясь. Поскольку лошадиным крупом я перегородил путь к месту казни, проигнорировать меня оказалось невозможно.

Балахононоситель расправил на груди знаки местного культа и простер руку в сторону осужденного:

– Еретик и пособник дьявола! – громогласно возвестил он. – Наполнив мешок дымом смрадным и вонючим, пытался оседлать нечистую силу, чтобы взлететь выше колокольни и оттуда попрать наши святыни. Но господь не попустил святотатства, низвергнув нечестивца ниц!

Ух, е-мое! Воздухоплаватель! Да за такого мужика…

Но эмоции в сторону.

– Не кажется ли вам, уважаемый (ваше преосвященство, – пискнула в голове Ализия), ваше преосвященство, – скучным голосом произнес я, – что поскольку именно герцог является полновластным владетелем данных земель и верховным светским судьей, то не позвать меня на суд для вынесения решения было чересчур самонадеянно с вашей стороны?

– Светский суд не вмешивается в церковные дела! – отрезал оппонент.

– Да? А вы уверены, что хорошо провели дознание? Что выявили всех соучастников?

Сделал паузу, а затем резко повернулся, чтобы упереться взглядом в маленькие заплывшие глазки ублюдка.

– А может вы покрываете серьезный заговор? И торопитесь избавиться от свидетеля, который много еще мог бы рассказать?

Балахонослужитель опешил.

– Почему вы так испугались, уважаемый? – я наехал на него конем. – Уж не замешаны ли вы сами? Ибо по вашим же словам преступление совершено возле самой церкви.

И, завершая наезд, рявкнул:

– Отвечать!

Ответом был громкий продолжительный звук. Исходящий, увы, не из уст самозваного выносителя приговоров. Обгадился что ли?

Не желая более оскорблять свой взор видом недостойного служителя церкви, я развернулся к свите.

– Этого, – указал пальцем на осужденного, – забрать.

Воины двинулись исполнять. Мужичок, еще не осознавший к худу или к добру переменилась его судьба – кто знает, может пытки предстоят зверские? – не трепыхался. Но я, заметив, что солдаты собираются без затей бросить его, как куль поперек седла, остановил их жестом.

– Телегу возьмите. Он нужен живым.

Мельком взглянул на мечмейстера. Кажется, волчара остался доволен моими действиями. Тест на умение командовать я сдал. Ну, а дальше… там можно будет посмотреть на открывающиеся перспективы.

Меня такое положение устраивало. Махнул перчаткой в направлении замка и возвестил:

– Возвращаемся.

И мы поехали прочь.

А народ? Народ безмолвствовал.

Не знаю, был ли прошлый герцог (папа Ализии и Тэдди) добрым человеком, но пытошный подвал в замке имелся. Туда и доставили нашего пленника.

Я заявил, что допрос буду проводить лично, без посторонних, и потребовал, чтобы мне приготовили ведро кипятка, несколько фляг хлебного вина, которое горит, веревки, палки и чтобы срочно привезли лекаря. Ну, или травницу, или любого, кто умеет как-то останавливать кровь, сращивать переломы и тому подобное. Взгляды, которыми меня наградили окружающие, трудно переоценить. До сих пор мой юный, нежный облик не давал возможности предположить наличия садистских наклонностей. А вот пусть и не думают, что я трепетный мальчик со взором лани. Пусть боятся!