Георгий Апальков - Утренний приём пищи по форме номер «ноль»

– Никак нет!

– Так, значит, щас завтъак. Потом все остальные меъопъиятия. Дневальный, команду!

– РОТА, СТАНОВИСЬ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ПРОХОДЕ ДЛЯ СЛЕДОВАНИЯ НА УТРЕННИЙ ПРИЁМ ПИЩИ, ФОРМА ОДЕЖДЫ НОМЕР ПЯТЬ!

Мы опять не поняли. Что ещё за «номер пять»?

– Вы чё, оглохли? ФОЪМА ОДЕЖДЫ НОМЕЪ ПЯТЬ!!!

Про «номер пять» за всех осмелился спросить Отцепин.

– Товарищ прапорщик, разрешите уточнить? Как понять «номер пять»?

У прапорщика Грешина выпучились глаза. Казалось, они вот-вот вывалятся, упадут на пол и шмякнутся о плитку с дурацким звуком «птфсчкхх».

– ФОЪМА НОМЕЪ ПЯТЬ – ЭТО ПУХОВИЧОК, ПЕЪЧАТОЧКИ И ШАЪФИК, ТОВАЪИЩ СОЛДАТ!!! НАДЕВАЙТЕ КУЪТОЧКУ И УПАДИТЕ В СТЪОЙ!!!

Теперь всё стало ясно: существует градация форм одежды. То есть то, как солдат одет, можно описать одним номером. Номер пять означает максимум элементов одежды на солдате: бушлат, шапка, перчатки и всё прочее. Номер четыре – это то, как солдат должен быть одет, находясь внутри помещения: китель, брюки, шапка и всё, что предусмотрено к ношению под ними. Номера три, два и один пока были для нас загадкой, на разгадку которой мы имели в запасе целых триста шестьдесят пять дней.

– Ъавняйсь. Смиъно. Нале-во! Спъава, в колонну по одному на выход шагом маъш!

На улице, у крыльца казармы, мы построились так, как строились на сборном пункте и на перроне вокзала, когда нас сопровождал Капитан. Анукаев нас чуть поправил, но в целом мы, вроде бы, всё сделали верно.

Вышел Грешин и дал команду:

– Становись. Ъавняйсь. Смиъно. По напъавлению столовой, с места шагом!.. Маъш!

До столовой было около ста метров через плац. Шли мы недолго. Всю дорогу прапорщик критиковал наш строевой шаг.

– Н-нда-а. Это пиздец, товаъищи! Чуешь, Анукаев, какая ъабота вам пъедстоит?

– Так точно, товарищ прапорщик. Чую.

– Чеъез месяц это говно должно ходить как на паъаде, понял?

– Так точно, товарищ прапорщик. Понял.

Мы пришли.

– На месте!.. Стой!

Мы встали. Прапорщик зашёл в столовую, узнать, можно ли нас заводить внутрь. Минут пять его не было, и мы стояли снаружи вместе с Анукаевым. Он не разговаривал с нами. Мы не разговаривали с ним.

Вышел прапорщик.

– Слева маъш, – скомандовал он.

Те из нас, кто стоял слева, поначалу замешкались. Потом поняли, что надо заходить, и пошли. Команды о том, что делать внутри, нам не давали, поэтому мы разбрелись по предбаннику столовой как молекулы инертного газа. Прапорщик зашёл, увидел это и рассвирепел.

– ЧТО ЗА БЛЯДСТВО, ТОВАЪИЩИ СОЛДАТЫ?!! ВЫ НА ДИСКОТЕКУ ПЪИШЛИ??! ЗАШЁЛ ВНУТЪЬ – УПАЛ В СТЪОЙ!!! БУШЛАТ ПЪЕДВАЪИТЕЛЬНО СНЯЛ И ПОВЕШАЛ НА ВЕШАЛКУ!!! ЭТО Ж КАКИМ ГЕНИЕМ МЫСЛИ НАДО БЫТЬ, ЧТОБЫ ДОДУМАТЬСЯ ДО ТАКОЙ ПЪОСТОЙ ХУЙНИ!!!

Мы мигом сделали всё как он сказал: повесили бушлаты и построились по линии, которую нам наметил рядовой Анукаев. Строй наш стоял напротив настенного телевизора. По телевизору крутили видео с каких-то военных учений. Видео были в высоком качестве, поверх них была наложена крутая музыка. По задумке они должны были разбудить пока ещё спавшую в нас гордость за то, что нам выпала честь служить в доблестных железнодорожных войсках.

Ещё минут пять мы стояли перед телеком и смотрели это кино. Потом прапорщик, поболтав с женщиной на раздаче, разрешил правому флангу взять подносы и встать в линию на получение пищи. После этого подносы и пищу получили те, кто стоял в середине. Потом – левый фланг. Пока последний из левого фланга не прошёл по раздаче, остальным приступать к приёму пищи было нельзя. Они стояли рядом со столами. На столах стояли их подносы.

– Учебная ъота, садись!

Мы сели.

– К пъиёму пищи пъиступить, пъиятного аппетита.

Мы взяли ложки и стали есть пельмени.

– НИХУЯ СЕБЕ!!! Я СКАЗАЛ «ПЪИЯТНОГО АППЕТИТА», ТОВАЪИЩИ СОЛДАТЫ!!! В ТАКИХ СЛУЧАЯХ ЧТО-ТО В ОТВЕТ ГОВОЪЯТ, ПЪАВДА??!

– М-спэ-сиИ-бо! – промямлили мы.

– Анукаев!

– Я, товарищ прапорщик!

– Над этим с ними поъаботайте.

– Есть, товарищ прапорщик!

Желудки наши ещё помнили вкус пищи из прошлой жизни, поэтому армейские пельмени они отторгали. Никто из нас под конец завтрака не оставил после себя пустую тарелку. Помимо пельменей, на завтрак нам дали молоко, кусок хлеба, порционное сливочное масло и возможность добавить в основное блюдо овощей из салат-бара. Там была кукуруза, горох, лечо и прочие консервы, к которым мы не притронулись. В качестве десерта каждому выдали по сосательной конфете со вкусом груши. Мы не восприняли эти конфеты всерьёз и решили, что это какой-то прикол.