Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– Но бояться как раз стоит тебе!

– Глупости! Перед всевышним я чист, а с муллой как-нибудь найдем общий язык.

Икрам, видя, что ходжу не переубедить, только рукой махнул – будь что будет, – но покинуть Насреддина не решился, хотя появляться на глаза мулле ему вовсе не хотелось. Тот обязательно опять возьмется упрекать Икрама в отсутствии религиозного рвения и жадности и будет грозить страшными небесными карами. А что может принести Икрам, если сам едва сводит концы с концами?

Ходжа между тем насилу протолкался мимо людей в чуть приоткрытую створку тяжелых ворот и застыл на месте, пораженный увиденным. Икрам последовал за Насреддином и тихонько примостился за его спиной.

Посреди большого двора в тени высокой груши на топчане гордо восседал худой, словно палка, человек в черных одеждах и черной же высокой чалме. Его костлявое подвижное лицо ходило ходуном, а маленькие, глубоко посаженные глазки стреляли в каждого просителя, казалось, просвечивая его насквозь. Вернее, даже не самих людей, а их подношения, которые люди один за другим передавали мулле, прося его помолиться за успех в делах и начинаниях, за счастье и мир в доме, за то, чтобы пошел дождь и чтобы он не случился – каждый просил о своем, и каждый лелеял надежду, что мулла непременно ему поможет.

Мулла же, беря очередное подношение, долго принюхивался к нему, приглядывался, чаще морщась, нежели расточая ни к чему не обязывающие его обещания. Подарки ему не особо нравились, но, как видно, выбирать не приходилось.

– Да-да, я обязательно помолюсь за твой урожай. Пусть он будет богат! – обещал мулла одному дехканину. – И не забудь, что я тебе поспособствовал!

– Не забуду, мулла, – кланялся в ответ дехканин, стягивая с головы тюбетейку и прижимая ее к груди.

– Все вы так говорите, а потом забываете, – ворчал мулла, засовывая палец в горшок с маслом и облизывая его. – Немного прогорклое, но ничего, сойдет.

– Нет, нет, оно совершенно свежее! Уверяю вас.

– Э-э! – зло отмахнулся мулла. – Тащат всякое завалящее, для себя же жадничают. Следующий!

– О мулла, – склонился перед топчаном старик, протягивая мулле матерчатый сверток, – помолись за моего сына. Я хочу, чтобы ему сопутствовала удача. Он желает стать учеником гончара.

– Что это ты притащил? – Мулла придирчиво оглядел сверток, потом брезгливо, двумя длинными паучьими пальцами потянул за свисавший уголок. – Платок? Да еще ношеный! Зачем Аллаху нужен твой платок?

– Но… – растерялся старик, не зная, как ему поступить.

– Ладно, давай сюда! – Мулла выдернул из рук старика сверток и сунул его за отворот халата. – Будет тебе удача.

– Сыну, – напомнил мулле старик. – Я просил за сына.

– Да, да, и ему тоже. Всевышний сегодня милостив к тебе. Следующий!

И тут ходжа Насреддин сорвался с места и, оттолкнув очередного просителя, бухнулся на колени у топчана и ткнулся головой в землю.

– О великий! – вскричал он, поднимая голову и молитвенно протягивая ладони к мулле.

– Ай! – подпрыгнул на топчане мулла, как раз собравшийся отведать только что подаренного ему плова. Он давно уже манил муллу своим ароматом, но тот никак не мог улучить момент, чтобы полакомиться блюдом – народ все шел и шел. – Ты чего? Чего ты? – отодвинулся от ходжи мулла, но зажатую в руке щепотку плова все-таки засунул в рот и облизал пальцы. После непонимающе уставился на пустые руки стоявшего на коленях старика, затем медленно поднял голову, перехватив его восторженный взгляд. – Чего тебе нужно, старый голодранец? – грозно спросил мулла, немного придя в себя и прочистив горло. – Или ты считаешь, будто Аллах за просто так будет выслушивать твои пожелания?

– Значит, я не ошибся! – воскликнул ходжа, подползая на коленях поближе к топчану. – Это ты, господи! А он? – Насреддин указал дрожащим от волнения пальцем на замершего у топчана слугу муллы. – Верно, наш великий пророк, да восславится его имя в веках!

Упитанный слуга пару раз моргнул и сжался, затравленно стреляя глазками по сторонам. Ему явно было невдомек, к чему клонит старик в драном халате.

– Что ты несешь, презренный? – вскипел мулла, насилу справившись с растерянностью. – Ты, похоже, тронулся умом! Я мулла – верный слуга нашего Аллаха! А это мой слуга, а вовсе никакой не пророк.

– Так ты слуга Аллаха, а не сам великий Аллах? – понимающе кивнул ходжа и поднялся с колен, упираясь в них ладонями.

– Именно так! – подтвердил мулла кивком, стараясь придать своему подвижному лицу черты смирения, но выходило не очень. – Я всего лишь его скромный слуга. А это, – мулла широким жестом руки обвел свои владения, – дом нашего всесильного и милостивого Аллаха.