Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

А в комнате рядом притаился слуга, вслушиваясь в настороженную тишину дома. Что-то его ждет завтра. Только бы проклятый воришка сделал все как надо, и тогда хозяин, конечно же, простит его и забудет о случившейся по его вине неприятности. Но если вор оплошает… Слуге и подумать было страшно, что с ним тогда может произойти, ибо нрав у Зарифа был крутой, кулак тяжелый, а плетка секла так, что с первого удара глаза на лоб вылезали.

Еще, разумеется, не спал вор. Но то была его работа. Направляясь в дом Икрама по приказу главаря шайки, воришка, которому лишь минуло восемнадцать, нисколько не сомневался в успехе дела, порученного ему. Ведь он слыл едва ли не самым искусным вором в округе, сызмальства промышлявшим этим не богоугодным ремеслом. Но, разумеется, вор не испытывал при никаких мук совести или пустых колебаний – брать чужое для него было делом совершенно обычным, а дом бедняка Икрама – всего лишь еще одним домом, из которого требовалось добыть то, что понадобилось кому-то из сильных мира сего. Кому конкретно – этот вопрос вора также не интересовал. Не его дело. Пусть с ними разбирается главарь. И, разумеется, вора никто не поставил в известность, у кого он должен выкрасть крайне важный документ. Если бы вор знал это, то бежал сейчас, сверкая пятками и теряя чувяки из черной кожи, которыми очень гордился и дорожил, в совершенно противоположную сторону. Ведь кому как не ему было знать о лютой ненависти Насреддина к ворам. Что судья в сравнении с ним! Тот только и может, что посадить в зиндан, откуда он успешно выберется, как только кому-нибудь вновь пригодятся его умение и ловкость, или главарь внесет требуемую за его голову плату. Насреддин же может сотворить нечто более страшное: высмеять прилюдно, выставить его круглым дураком и неумехой, а то и вовсе отдать на растерзание толпе, которая, в отличие от продажного судьи, не даст ему спуску. Но вор ничего не знал, настроение у него было превосходное, и он, полный уверенности в успехе затеянного им, приближался к дому дехканина Икрама.

Вора Насреддин заметил раньше, чем тот его. Стоило на заборе возникнуть темному силуэту, как ходжа скосил на него глаза, но не шевельнулся, делая вид, будто спит. Страха он не испытывал, так как воров не боялся. Ходже, наоборот, было крайне любопытно, чем-то закончится это дело. Вор между тем, убедившись, что во дворе дома бедняка царит полная тишина, сполз с забора и бесшумно прокрался к топчану, на котором спали, как он считал, сном праведников двое человек. Зрение у вора, пусть и не дотягивало до кошачьего, но было острым, и в темноте он видел очень хорошо. Одним из спящих был хозяин дома, Икрам, – его вор прекрасно знал. Другой оказался совершенно неизвестным ему стариком. И, поскольку других людей во дворе больше не было, вор решил, что это именно тот старик, у которого и следовало выкрасть ценную бумагу. Теперь только оставалось завершить начатое и убраться восвояси.

Вор криво улыбнулся, пошевелил пальцами, разминая их, и сноровисто приступил к делу. Насреддин, лежавший с закрытыми глазами, почувствовал лишь легкие прикосновения к одежде, будто его коснулся нечаянный ветерок.

Вор убрал руки и выпрямился, озадаченно хмуря лоб – бумаги у незнакомца не было. Выходило, он куда-то ее припрятал. Немного поразмыслив, вор быстро обшарил край курпачи и скользнул под топчан. Его ловкие пальцы сноровисто прошлись по просветам между досками – бумаги не было и здесь. Вор выбрался обратно и выпрямился, озадаченно глядя на старика и почесывая затылок. Насреддин с большим трудом сдержал улыбку, причмокнув губами. Вор насторожился, чуть присев, но все было спокойно. Выждав некоторое время и убедившись, что он ненароком не потревожил сон Икрама и старика, вор завертелся по двору, заглядывая везде, где только можно было спрятать документ. Его нос побывал и в мангале, и в пустом казане, и в очаге под казаном, и в мусоре, сваленном в дальнем углу забора. Затем вор заглянул в сарай, где переворошил весь нехитрый скарб Икрама и ощупал все щели и дыры – ничего! Оставался лишь дом. Но вор, оценив крепость крайне ветхой постройки, все никак не решался вступить в нее. Однако, если он не найдет документ, его по возвращении в разбойничий притон ждут большие неприятности. Делать нечего, и вор, собрав волю в кулак и зажмурив глаза, будто это как-то могло спасти его, если дом вдруг надумает сложиться, вступил в распахнутую настежь дверь. Скрипнула расшатанная половица, и вор замер, облившись потом.