Хендрик Грун - Записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

Все посочувствовали Ралфу Стейнману, когда я рассказал об этом за столом.

— А еще очень печально, что Винсент Ван Гог никогда не получил ни цента из тех миллионов, которые потом платили за его картины, — вздохнула госпожа Ауперс.

— Хорошо еще, что он мертв! — оживился Эверт.

Бозон Хиггса тут не обсуждается.

Разворачивается скандал вокруг русского дипломата, арестованного гаагской полицией.

— По-моему, пьяному русскому, который издевается над своими детьми, пригодились бы скорее седативные средства, чем дипломатическая неприкосновенность.

Отлично сказано, Граме! Ты искусно увязываешь две в высшей степени актуальные вещи. Жаль, мало есть людей, которые понимают то, что ты говоришь. После обсуждения за кофе выяснилось, что «мы» не очень-то жалуем русских и не склонны их оправдывать.

— Поглядите на пьяную рожу этого русского, сразу все поймете, — категорически высказался наш господин Баккер.

— В некоторых туристических проспектах отели помещают рекламу, что они не пускают русских, — встряла госпожа Снейдер, которая никогда в жизни не уезжала дальше Велюве.

Даже я сказал:

— Слава богу, что наш премьер Марк Рютте, а не Владимир Путин.

Как получается, что люди прежде всего забывают имена? «Черт, да как же его звали? Солиста этой группы. Там еще была такая блондинка, на букву А. Вот вертится на языке…»

Всю жизнь знал эти имена и вдруг не можешь извлечь их из соответствующего уголка мозга. А иногда спустя несколько часов такое имя вдруг выскочит без спроса и замельтешит в голове.

Я постоянно тереблю свои мозги в поисках какого-нибудь имени или слова, но со все меньшим успехом. Мне бы угомониться, а я извожу себя этим насмерть.

Не надо, Грун.

Директриса объявила, что учебная эвакуация прошла весьма успешно. Если целью эвакуации было создание максимального хаоса, то я не могу с ней не согласиться.

В коридорах вдруг возникли спасатели во флюоресцирующих жилетах. Они появились еще до тревожной сирены, так что имели полную возможность рассказать всем и каждому, что это все не по-настоящему.

— Чтобы предотвратить инфаркты, — пояснила позже Стелваген.

Зная, что это лишь учения, большинство жильцов сначала допили кофе, а потом поднялись наверх, в свои комнаты, взять пальтишки, ведь на улице было свежо. Перед лифтами образовались очереди, заслуживающие особого упоминания. Каждый знает, что во время пожара нельзя пользоваться лифтом. Большинство жильцов категорически отказались спускаться по лестнице, что вполне резонно, если вы передвигаетесь с ходунками. Они стояли и ждали лифта, а лифта не было. В конце концов главный спасатель решил, что при ближайшем рассмотрении речь идет не о пожаре, а о заторе и лифт вполне можно использовать. А тем временем одна дама свалилась с лестницы, а кто-то защемил пальцы автоматическими противопожарными дверьми.

Надеюсь, во время настоящего пожара пламя будет разгораться медленно, ведь прошло целых 35 минут, пока последний из жильцов выбрался из здания, а к тому времени первые спасенные, во главе с персоналом, уже вернулись в дом, из-за плохой погоды на дворе.

Я снова впадаю в бешенство, когда вспоминаю о том, что произошло.

Вчера неожиданно потеплело, и я решил покататься на своем скутмобиле. Только я двинулся с места, как вдруг прямо впереди, наискосок от меня, остановился автомобиль. Я тормознул и встал посреди велосипедной дорожки. С другой стороны на внушительной скорости приближался мопед, которому пришлось резко затормозить, чтобы не протаранить мой экипаж. Нарушитель, лет примерно двадцати, нагло уставился на меня.

— Посторонись, старый хрыч!

— Мы с вами не родня, сударь! Нельзя ли повежливей. Вы ведь тоже состаритесь. — Я ткнул себя кулаком в грудь и потребовал: — Уважайте старость.

— Осади назад, старый хрыч!

Я сдал назад и притормозил, освободил ему дорогу. С расстояния пятидесяти сантиметров он плюнул мне прямо в лицо, дал газ и умчался. Слюна попала в щеку. Я смахнул ее рукавом.

Кипя от бессильной ярости, я повернул назад.

Как раз читаю, что у «моего» бургомистра ван дер Лана рак простаты. Это не улучшает настроения. Он один из немногих людей, вызывающих мое восхищение. Хороший человек и хороший администратор — редкое сочетание.

Потом гляжу в окно, на ливень, который продолжается уже три часа, и понимаю, что мне необходимо срочно повидать Эфье, чтобы преодолеть тягу к самоубийству. Если не застану ее дома, зайду к Эверту. Если и его не застану, проведу остаток дня в постели.