Николай Исаев - Юмористические рассказы

— Я ее выброшу, чтобы увеличить полезную жилую площадь.

— Хорошо. Ну тогда, Валентина, принеси свой красный сарафан.

— Мой красный сарафан?!

— Да. Моя мать, мать ее матери и их мать всегда делали тряпки для уборки изб и полатей и всяческого рода горниц исключительно из старых красных сарафанов.

Жена надула губы:

— Тогда я не знаю, чем вытирать пыль и мыть пол…

— А как же сарафан?

— Никогда!!!

Вот так и покупаются пылесосы и натираются паркеты.

Я зашел в кафе и взял сосисок с капустой. Устроился за стойкой и стал завтракать. Напротив меня жевал сосиски большеголовый парнище с железными плечами.

— Поспорим, — предложил он. — Я твою правую моей правой свалю.

— Давай, — согласился я.

— Я часы ставлю. А ты что?

— А я обручальное кольцо.

Мы сдвинули локти на одну линию и на счет «три!» сцепились правыми.

Я выиграл.

— Хват ты, оказывается! — укоризненно заметил большеголовый, снимая часы производства одного островного государства.

— Теперь моя шапка пойдет против твоего колечка!

— Может, не надо, — заколебался я.

— Нервничаешь?

— Ну давай.

Он стиснул мою руку, я его. Через секунду все было кончено.

— По радио оттепель обещали, — снимая шапку и отдавая ее мне, сказал большеголовый. — Пальто у меня на вате, румынское пальтишко.

Взялись снова.

— У тебя пиджак, случаем, не пятьдесят шестой размер, — вешая свое пальто на мой номерок, спросил большеголовый.

— Нет.

— Ничего, ушьешь.

Снова задвигали локтями, запыхтели.

— Забыл, когда в последний раз босиком по земле ходил, — задумчиво вспомнил большеголовый, скидывая пиджак.

— Нет, на это я не пойду!

— А? Боишься? Чувствуешь, за кем настоящая сила?

Схватились ладошками.

— С виду ты сухой, но жилистый, — мрачно заметил большеголовый, расшнуровывая туфли. — А я ведь этой рубли гну.

— Что, брат, рубли, — Ывздохнул я. — Против моего заклада, обручального кольца, с танком идти надо. Ты вот в пять приемов сладить с ним хотел, а я восьмой год маюсь — и все на лопатках.

Мы доели сосиски и разошлись, думая каждый о своих сильных и слабых сторонах.

Я спросил у своего знакомого, стоит ли идти на заграничный фильм, который демонстрируется в нашем кинотеатре.

— Сходи, — вяло ответил он.

— А о чем картина-то? В двух словах! Из какой жизни?

— Ну, о чем, — вздохнул знакомый. — Начинается с того, что он сделал ей предложение. А она отказала.

— Понятно, — сказал я. — Мелодрама.

— Может, и мелодрама, только потом она согласилась. Согласилась, и он ушел на дежурство.

— В дружину, что ли?

— Ну, не в дружину, а на офицерское дежурство, он же в армии лейтенантом служил.

— Что же ты сразу не сказал?

— Так ему только с вечера было заступать.

— Хорошо. Дальше что?

— Дальше, понимаешь, эти конокрады свалили все на индейцев. Будто бы это не они, а индейцы подожгли…

— Слушай, так это вестерн.

— Может, и вестерн, но он в погоню не поскакал, они с невестой решили переехать в Канаду.

— А как же служба?

— Он демобилизовался. И вот на пути в Канаду она влюбилась в одного пассажира, сидевшего напротив нее в дилижансе. И он в нее тоже.

— Да, это мелодрама.

— Может, и мелодрама, но доехали они до Канады, у него оказалась семья, она — в слезы, а этот предложил вернуться домой в Европу, он сам из Франции. И она тоже. И росли вместе.

— Дальше давай, не тяни.

— Ну, и на бриге, когда поплыли, естественно, пошла течь… Пошла течь. Ну, ты представляешь себе, что значит течь на бриге в открытом море?!

— Да… Веселого мало.

— Страшное напряжение сил, экипаж поднял бунт.

— Да это, я смотрю, приключенческий фильм.

— Может, и приключенческий, только худо-бедно доплыли они до Туниса.

— Доплыли все-таки?

— Доплыли, и продали их там в рабство.

— Как?

— А вот так. Время-то какое!

— Так это драматическая картина.

— Да уж не без этого. Спасибо, один знакомый француз дал за них огромный выкуп. И отвез с собой в Париж.

— Слава богу, хоть до дому добрались.

— Да, добрались. Значит, приехали и стали в своем Париже жить.

— Я пойду, пожалуй, на эту картину.

— Пойди, если хочешь. Но только должен тебя предупредить, что в Париже прожили они недолго. Оба поступили, в труппу бродячего комического театра, и вот дальше там много смешных мест, как они ездят, выступают.

— Комедия, значит.

— Может, и комедия, только он вдруг и говорит ей: «Знаешь, Мари, все-таки я должен поймать тех конокрадов в Америке».