Ростислав Соломко - Жизнь? Нормальная [сборник]

— Олега Георгиевича не трогать. Начальник — во, — показал большой палец Стрижик.

— Ну, подумай, зачем ты это сделал?

— Я хотел устроить минуту молчания.

— Кого ты имел в виду? — спросил Святослав.

— Шкуро.

— Ой, мамочки! — воскликнула наивная Оля. — Не может быть!! Я его только что видела в коридоре…

Выражение усердия на лицах сотрудников сменило удивление и внимание.

— Не болтай, Стриж, — привстал со стула Илья Алексеевич.

— Не переживайте. Жив здоров и того же вам желает. Это я авансом — когда-то же он протянет ноги.

— Несносный, жестокий мальчишка! Разве этим шутят?!

Было неясно, что преобладало в голосе Рогнеды Николаевны: возмущение, жалость или разочарование.

Все поймали себя на этом некрасивом смешении чувств. От этого букета отдавало нравственной нечистотой, ненавистью и гадкой мстительностью по отношению к Шкуро.

Общий грех объединил всех в глубоком молчании.

— Ладно. Извините. Я осознал, — казнясь, произнес Стрижик.

Никто ему не ответил.

Некоторое время в отделе были слышны лишь производственные шумы: щелчки при переключениях головок кульманов, сопение тяжелого Ильи Алексеевича.

— Ну, ладно же. Я просто хотел тишины. Тараторите. Мешаете мне работать.

— Ему мешают работать? А? Подумайте! — чтоб рассеять гнетущую атмосферу завелась Рогнеда Николаевна. — Где ты пропадал?

— В ОБХСС.

Изумленная Оля оторвалась от копировки.

— Докатился… — растерянно произнесла Рогнеда.

— Не докатился, а ходил пешком. Дверь напротив.

— Что он болтает? — спросил всех Семенов, оторвавшись от текста.

— Велес Григорьевич, — повернулся Стрижик к Семенову, — Вам, как другу Азизова, пора бы знать, что ОБХСС — это служебный фольклор. Так называет народ отдел вашего приятеля.

Стрижик говорил «взрослым» языком комильфо.

Это был печатаемый типографским способом язык ироника-интеллигента, который над массой, но, в силу каких-то неизбежных обстоятельств, обреченный жить в ней, ладить с ней и даже к ней подлаживаться — падать до нее. Псевдоодесский сарказм здесь был «пиком блеска» и уже с девятого класса Стрижик учился говорить не «Послушай, Вася», а «Слушай сюда, старик».

Этот процесс обобезьянивания человека проходят молодые люди, прилежно читающие наши юмористические «странички» и «полосы». Это проходит с возрастом и, замечено, эволюция очищения длится дольше у «стариков» с приторможенным развитием интеллекта.

— Не тяни. Как? — улыбнулся, что-то ожесточенно стирая, Слава.

— Как расшифровать? Эту аббревиатуру, старик?

— Чего, чего?

— Тебе, природа, Святослав, дала все. Но как и твоему пращуру, который фотографировался для учебников с боевым топором, тебе не хватает утонченной интеллигентности. ОБХСС — это Отдел Богов и Христианских Смирных Славян. В отличие от нашего…

— Наш? Давай, — потребовал Слава.

— Отдел Линчевского называется существенно по-другому — ОБДХСС. Отдел Богов и Дохристианских Славян Смутьянов.

— Погоди. Почему дохристианских?

— Слушай, сюда. Потому, старик, что у Линчевского все язычники, сиречь — дохристиане. Рогнеда, сам понимаешь, обратно — Илья Муромцев, Святослав Бестолковый… Ты историю-то вообще-то проходил? Или она прошла тебя мимо?

— А боги?

— Налицо и деревянные боги: Велес и я, Стрибог.

— Стрибог… Это который стриг богов? — подковырнул Слава; он знал, как ревниво относился Стриж к своей гордой фамилии.

— Я принял эту фамилию от отчима. Он действительно парикмахер, — покраснел Стрижик. — Мне нравится, а ты язва. Был же художник Сварог? И известный.

— Слушай, Стрижка. А почему ты не поступил на исторический? — уже миролюбиво спросила Рогнеда Николаевна. — Там бы ты не завалился.

— Это несерьезно.

— Почему?

— Потому что солидные абитуриенты норовят в экономический.

— Да? В мое время все кидались на технику.

— Тетя, вы просчитались. Бесперспективный вариант. А у экономистов всегда есть шанс устроиться в магазины.

— Рогнеда Николаевна, — неожиданно спросил задумавшийся Слава. — Язычники мы… Но кто ж нас так? Подобрал, в смысле?

— Да, Слава… — грустно ответила та. — Мы просто язычники. Нас объединило не сродство, не общие интересы, а дохристианские клички. Деревянные язычники… Нас и сортирует, как болванки, этот мерза…

Она вспомнила, что четвертая по списку на жилплощадь и недоговорила.

— Я бы, — не удержалась она, — вот так.

Рогнеда Николаевна показала руками Славе, как она выжимает белье.