Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

В голове вертелась дурацкая песня, написанная в такие же минуты одним из офицеров Приморской флотилии:

Через минут двадцать он вернулся в каюту с наполненными бутылками.

— Тогда все нормально. Идем, пока ко мне домой, поедим, а потом дальше — Ким почесал затылок — мать нас накормит, а под вечер поедем по плану.

— Чем накормит? Сабачатиной? — пошутил штурман.

— Зачем сабачатиной. Это в Корее корейцы иногда едят. А мы обрусилисъ изрядно уже, Собак не едим, кошек тоже. Многие у нас даже православные и имеют русские имена. Может где в тайге и едят некоторые, когда есть необходимость. Но я об этом не знаю — усмехнулся Ким.

Они вышли из каюты и направились по коридору к кормовому трапу.

Когда вышли из надстройки, яркое летнее солнце, резануло глаза. Офицеры надвинули сразу козырьки фуражек на глаза.

Корабль стоял у 33 причала Владивостока. Рядом стояли такие же «Страшный» и «Блестящий». Чуть дальше стояли эскадренные миноносцы «Свирепый» и «Строгий», чуть дальше был виднелся корпус, лежащего на борту «Стойкого». А ближе к гражданским судам стояли гидрографы «Байкал» и «Балхаш» с приваренными к бортам понтонами, видимо, чтобы не утонули. Буксиры через бухту волокли в Дальзавод бывший большой противолодочный корабль «Хабаровск».

У трапа стоял дежурный по кораблю командир группы управления ракетным оружием лейтенант Кромченко и вахтенный матрос, отмечающий карандашом, прибывающих и сходящих на специальном пластиковом столике смотрели в сторону причальных кустов. На соседних кораблях уже не было даже вахтенных матросов.

Ким и Кузьмин посмотрели в ту сторону. Там на причале у самых зеленых кустов на скамейке какой-то матрос целовал какую-то девицу, залезая рукой даже под коротенькую юбку. И вахтенный матрос, и лейтенант Кромченко открыв рты, с удовольствием разглядывали эту сцену.

— Трахнет или не трахнет? Давайте пари товарищи офицеры, предложил Кромченко Киму и Кузьмину.

— И так понятно, что трахнет. Иначе зачем она пришла — сказал не задумываясь Кузьмин мы на пару дней на сход. Будем послезавтра. За меня мичман Егунов. Передай ему Сеня пожалуйста, чтобы он на сход ни-ни. А послезавтра я его отпущу в город тоже на пару дней.

— А за меня старшина 2 статьи Ушаков — сказал Ким — он все знает — и отдав честь Андреевскому флагу, сбежал быстро вниз по трапу на причал.

— По трапу бегом — сбежал вниз и штурман.

С борта корабля, на уходивших старший лейтенантов, с завистью посмотрел Кромченко. Немного постояв, он с сожалением посмотрел на пару, где матросик кроме залезания под юбку дальше пока не пошел

— Не трахнет. Тяму не хватит — сказал он вахтенному матросу и направился в рубку дежурного, записывать сошедших в журнал схода. С сигнального мостика рассматривали в визиры целующихся сигнальщики, отталкивая друг друга.

— Какое не есть, а все же зрелище — подумал лейтенант, позавидовав, сошедшим на берег командирам БЧ-1 и БЧ-4.

Дома мать Александра, Анита Кивоновна накормила их прекрасным борщом, заправленным вкусно пахнущей зеленью. Такого борща Алексей давно не ел. А на второе был прекрасный ромштекс с варенной и приправленной зеленью картошкой. В качестве гарнира были свежие огурчики и помидорчики.

— Кушайте мальчики. Какие же вы голодные — и она рукой погладила светлые волосы Алексея.

— Ма представляешь, Алексей решил, что мы его собачатиной накормим — наяривая ложкой, с полным ртом сказал Александр.

— Алексей в нашем доме ни собак, не кошек не едят — улыбнувшись сказала Анита Кивоновна.

— Да я пошутил — начал оправдываться Алексей.

— Не надо так больше шутить. А то обидно все же — сказал вошедший в комнату отец Александра, почти весь седой Юнгын Ирсенович, работник Дальзавода, находящийся в неоплачиваемом долгосрочном отпуске.

— Пап, чем занимаешься? — спросил Александр.

— Так зеленью на базаре немного торгую. Брат прислал из-под Партизанска у него там теплицы. А ты собираешься помочь дедушке Any?

— Да конечно. С Алексеем поедем вместе. У нас на корабле матросы голодные надо немного заработать.

Отец нахмурил брови. Потом что-то сказал Александру по-корейски. Тот ответил.

Отец улыбнулся, и вежливо сказал: