Array Коллектив авторов - Морские досуги №3

У оперативного же была где-то неподалёку «оперативная изба», там благоразумно предусмотрели диван в полный рост лёжа. Подушка, правда ватная, но имелась в соседствующем шкафу. Дежурь себе и не горюй. И не мешай нести вахту другим. Так нет…

Местное время 21–00, может позже. Сон на посту-преступление. Но Штирлиц-то спал! Хотя делал это по-особому и недолго. И мы старались не нарушать… в принципе. Расклад такой: дневальный (тот самый) запирает двери на швабру и дремлет в пол глаза, сидя за столом. Те двое, что у дверей, намотав ремень автомата на руку, сидя на газете и ковровой дорожке умудрялись прикрыть полтора глаза. У знамени вообще не дремал: не тот пост. В разводе через раз на недреманном посту будет бдеть следующий из трёх караульных. Всё бы так, только…

Часа в три ночи входную дверь дёрнули. Затем ещё раз и посильнее. Батыр Салтынбеков (вымышленное) даже не дремал, а вовсю наслаждался во сне картинами цветущих лугов предгорий. Я стоял «во фрунт» с автоматом шагах в десяти от спящего. Но был полностью убеждён, что сын гор видит отроги Памира и не меньше. Как мог тише и внятней попытался внедриться на альпийские луга: «Батыр, курку!! Кель монда!» (Батыр, полундра, иди сюда!). Но, увы: изуродованная, но всё-таки родная речь сделало его калмыцкую физию ещё шире: он улыбался. Ничего не оставалось, как перейти на казарменно флотский сленг старшин: «Батыр, твою в душу и отверстия для вентиляции — подъём!!»

Тем временем в дверь начали стучать уже ногой с истошным криком: «Вахта, вашу в душу! Открывайте!» И ошалевший дневальный чуть было не вытащил из ручки швабру, но осёкся, услышав: «Куда, твою мать, кет эргэ! Анда ёкларга кораллы за углом!» (Назад, разбуди часового за углом!). Но караульный у секретки уже смекнул и свистнул в полумрак коридора, добавив: «Мишка, атас, дежурный!»

Мгновение и сложенные газеты убраны под дорожку, физиономии разглажены.

«Батыр, ач, ач арга башлык!» (Батыр! Открывай, начальнику быстрей!» Он и открыл. На пороге стоял офицер с повязкой дежурного. Парень, кланяясь на восточный манер, испуганно залепетал: «Урын бар дневалиня Султанбеков! Бик якши, башлык! Рахмет… Чаепле, башлык! Яш, яш чаепле!» (Дневальный Султанбеков! Всё хорошо. Спасибо. Виноват, начальник…Не знаю. Молодой ещё). Но проверяющий, выслушав этот бред, рявкнул: «Смир-рна!» И тотчас пошёл по коридору вглубь штаба.

По сути-он шёл без начкара или разводящего. Грубое нарушение Устава караульной службы. И я взял автомат на изготовку: «Стой!» — Я т-те постою! Всех посажу! Спят, понимаешь, закрылись… — Стой, стрелять буду! — и тут же дослал патрон, клацнув затвором. Этот звук знает каждый военный и уважает его, как никакой другой. — Да ты что, гадёныш, ослеп? Я де-жур-ный! Дай пройду!

Но здесь капитан «сам себя высек»: зная, что не прав, полез на рожон. А это предписывало часовому стрелять. Что и было сделано: классически одиночным выстрелом и в воздух, то бишь в потолок.

Ужасный грохот отозвался эхом во всём штабе. Осыпавшаяся штукатурка и пыль покрыли ковровую дорожку. Дежурный присел «на карачки», дневальный и вовсе упал, и закрыл голову ладонями. С автоматами наизготовку из полумрака коридора выскочили Мишка и Стас. Теперь уже три ствола смотрели в сторону покрытого пылью штабиста. И он, трясясь на полусогнутых ногах, несвязно бормоча: «Нет, нет, нельзя! Вы не посмеете! Я сейчас уйду… ухожу уже…», прошёл вдоль стены к выходу. И исчез в ночном поёме двери.

Но на улице ошалевший дежурный заорал: «Караул! Караул, ко мне!» Дважды грохнул выстрел из ПМ (пистолет Макарова). Потом крики и топот яловых ботинок, именуемых «гадами». «Ну и ладно, подумаешь, цаца какая! Штабной, а устава не знает. Де-ежурный! Видал я такого дежурного…» — Размышлял я, вполне реально готовя себя к гауптвахте: кто он и кто я. «Гусина кака»-так говаривала моя бабушка. Тем временем просунулся в дверь начкар.

— Начальник караула ко мне, остальные на месте! — зученно прохрипел от волнения я.

— Ты эта, Валера, поставь флажок на предохранитель! А то сдуру и в меня пульнёшь! Да убери ты автомат за спину! Во! — совсем по свойски попросил мичман. Конечно же, убрал я этот чёртов АК.

— Товарищ мичман, я ему всё как надо сказал. А он всё равно идёт. А так нельзя. Ведь знает, поди! Ну я и…ведь не ранил даже!

— Ты успокойся. Утром разберёмся. Тебя уж через полчаса менять надо. Остаёшься? Да патрон из патронника убери. Уже убрал? Ствол подними и нажми на курок. Ну и всё. Не балуй боле! А вы чего рты раззявили, басурманы хреновы!