Миервалдис Бирзе - Розовый слон [сборник]

— Новый художественный руководитель дома культуры товарищ Сунеп, — пробубнил Касперьюст.

— Товарищи, — отчеканил Бертул во всю мощь своего баритона, — картина эта — фальсификация!

— Каким образом вы так быстро установили это? Какой смысл фальсифицировать? Картину же не продают!

— Не знаю причин, но это подделка. Я не раз участвовал в экспертизах картин. — Бертул не лгал. В санатории он несколько раз сортировал самодеятельные гауйские пейзажи больных, прежде чем вывешивать их в клубе. — На сей раз ключ разгадки скрывается в подписи. — Он приложил палец к нижнему краю картины. — Что тут написано?

— А-бо-линьш, совершенно ясно, — прочел по слогам Касперьюст.

— Эта ясность и подвела фальсификатора. Классик нашей живописи подписывался так — после прописного "А" ставил для долготы букву "h" и в конце отнюдь не "s", а "sch" на немецкий манер, потому что в то время знаки долготы в латышской орфографии еще не существовали, а за крышечку над буквой "s" лингвисты тоже еще только боролись. Ничего в этой картине нет старого, даже эти мушиные пятна…

— Мушиное дерьмо, — уточнил кто-то.

— Вы можете даже мокрым пальцем стереть эти пятнышки, они свежие.

— Картину, наверное, написал племянник Круминьлиепы, он же учится в академии.

— Ишь, хитрюга, хотела всучить музею картину племянника и свое имя увековечить.

— И чтобы про нее написали в газетах! — раздавались суждения, и Бертул почувствовал, что теперь его считают авторитетным экспертом в вопросах искусства. Не зря он в санатории прочел книгу на немецком языке "Kunstfälscher" — "Фальсификаторы искусства".

Теперь пожелал высказаться ленинградец в сетчатой рубашке.

— Товарищи, очень приятно, что подделка была и больше ее нет. В центре внимания любого музея — чтобы каждый экспонат был настоящим. Это особенно важно в наши дни, когда в связи с двумя свободными днями многие занимаются коллекционированием… — Доцент запнулся от волнения и радости, потому что он уже две недели не выступал перед аудиторией. — В Ленинграде, в нашем районе, есть общество коллекционеров. Пианисты из консерватории, барабанщики, инженеры и передовые рабочие с текстильной фабрики. Некоторые всю свою жизнь работают только на свои коллекции, но зато после смерти про них пишут в газетах и в журналах по филателии. Я сам коллекционирую мечи..

— Доцент поступает правильно — у него мягкий кулак, чтобы драться, необходимо железо, — шепнул Сунеп Боке.

— Виолончелист Дубинский собирает карманные часы, есть такие грушевидные… А некоторые товарищи собирают для других нужные предметы, и мы за это им, разумеется, платим.

Какая мысль! Идея блеснула, как солнечный луч, прорвавшись сквозь листву кленов, достигла виска Бертула, зажгла в мозгу его целый костер, и стали роиться искры, разбрасывая во все стороны десятирублевые купюры. Сунеп жестом римского императора поднял ладонь и успел подумать: "Несмотря на жару, придется все же надевать пиджак. Положение обязывает. Рука у меня тощая, никакого вида".

— Товарищ из Ленинграда правильно говорил. Известный искусствовед Имант Юриньш писал: "Пока коллекционируешь — не грешишь". Коллекционирование модно во всем мире, и в Западной Европе. В наши дни каждый интеллигентный человек занимается коллекционированием. Ибо коллекции характеризуют его кругозор. Тут упомянули мечи. Один эдакий меч — история целого народа. Как добывали болотную руду, как разбивалась ковка, оттачивание мечей… Небольшое зеркало в медной оправе — целый этап в развитии человечества, начиная с того момента, когда девушки смотрелись в бочку с водой, до алюминиевых зеркал нашего времени. Много романтических эпизодов могло бы поведать зеркало из недр своих воспоминаний. Допустим, изготовили его в Италии. Какой-нибудь помещик во времена крепостного права привез его в Бирзгальский уезд, потом это зеркало национализировали, находилось оно в театральной уборной, в него гляделись знаменитые актрисы, в годы войны театр был расхищен, и вы находите зеркало в траншее, которую оставила посреди ноля могучая и неумолимая мелиорационная техника… За границей существуют даже специальные фабрики — подделки старинных вещей. Но это дегенерация культуры; Мы будем коллекционировать настоящие старинные вещи! Назову только некоторые предметы, которые первыми пришли на ум. Наша интеллигенция в прошлом столетии вышла из пастухов. Что носили пастухи? Лапти да постолы. Но постол у нас в квартирах нет. Нет и различных цепей, имевших значение в истории нашего народа. Керосиновых ламп, при которых наши предки учились математике и строительству мостов. Колокола, колокола… Афиши примечательных народных гуляний… Я предлагаю создать при обществе друзей природы и истории секцию коллекционеров!