Валерий Смирнов - Смирнов В. - ...Таки да!

Вдобавок расщедрившийся сапожник одарил нашу компанию почти целой подметкой, порванным ремешком и еще несколькими аналогичными сувенирами. Воспитанные мальчики поблагодарили сапожника, попутно стянув у него две папиросы. Хотя сейчас я понимаю, что дядя Вася в тот день угостил бы нас с радостью на лице. Мы вернулись на развалку и честно разделили между собой оставшиеся монеты, как сейчас помню, шесть штук на брата, по количеству благополучно прожитых лет.

А так как монеты были положительно охарактеризованы самим дядей Васей, мы, тут же разойдясь в разные стороны, решили проверить их покупательную способность.

Хотя мама очертила круг моих уличных интересов от мусорника во дворе до свалки у кинотеатра, желтые деньги с изображением профиля, немного напоминавшего запомнившегося по единственной купюре в моей копилке Ленина, жгли последний из уцелевших карманов. И я отправился в магазин спорттоваров. В те годы он на меня действовал не менее поражающе, чем витрины западных магазинов на сегодняшнего советского туриста. А в качестве золотой, несбыточной мечты здесь стоял настоящий велосипед. Дома, среди моих сокровищ было колесо от точно такого, даже не столько колесо, сколько обод, который мы гоняли по очереди вокруг садика во дворе. А тут велосипед «Школьник», несбыточная мечта всех пацанов двора. Стоила эта мечта почти двадцать рублей новыми деньгами, дешевле, чем настоящий «Москвич», продававшийся за девять тысяч старыми совершенно свободно. Но тогда велосипед мне был нужен больше всех автомобилей на свете.

Я жег глазами велосипед, как древний папуас бусы, а скучающая продавщица рассматривала меня, словно непредвиденную неприятность. Других покупателей в магазине не наблюдалось, в те годы широкой публике было явно не до спортивных товаров.

- Тетя, - робко поинтересовался я, - можно купить велосипед?

Продавщица иронически посмотрела на меня и откровенно зевнула. Отогнав большую зеленую муху, которая могла поживиться в этом магазине только самой продавщицей (на меня муха тоже почему-то не реагировала) девушка еще раз зевнула, попыталась прикрыть рот ладонью молотобойца и, скуки ради, задала совершенно идиотский, с ее точки зрения, вопрос:

- А у тебе, шкет, деньги есть?

Я протянул вперед ладонь и раскрыл ее, не говоря ни слова. Продавщица тоже ничего не сказала, хотя ее маленькие круглые глазки быстро превратились в большие квадраты. Она сразу стала улыбчивой и подтянутой, предупредительной и вежливой, как продавщицы в кино о зарубежной жизни, которые снимались на «Ленфильме» какой-то десяток лет назад.

Конечно, мальчик может купить велосипед, их как раз выпускают для послушных и хороших детей. И не только «Школьника», можно и спортивный, год назад получили, и до сих она никому его не продает, специально для таких, как я, держит. Но спортивный велосипед меня интересовал так же остро, как золотые монеты, на которые девушка смотрела с не меньшим восторгом, чем слепой кот Базилио на лису Алису перед экскурсией в Страну Дураков. Продавщица окружила меня повышенным вниманием так же надежно, как мировой империализм своими происками Остров Свободы. И невесть откуда вынырнувший грузчик, несмотря на легкость во взгляде издававший такой аромат, что даже дяде Васе нечего делать, молча, самоотверженно и остервенело подкачивал колеса, будто именно на этом велосипеде мне предстояло въехать в светлое коммунистическое завтра, о котором бесконечно говорили по радиоточке. Душевные работники торговли проводили меня до самых дверей, по-японски улыбаясь. Я молил Бога, чтобы по дороге домой не встретились ребята постарше, которые вполне бы могли одолжить велосипед покататься; отказать им в такой просьбе сил тогда у меня явно не хватало.

Двор встречал меня, как триумфатора,' прибывшего на собственной колеснице: настороженно и радостным гулом. Особенно обрадовались моему появлению два незнакомых дяди, окруженных плотным кольцом наскакивающих на них женщин, Увидев меня, дяди тут же прорвали окружение, и один из них вцепился в руль велосипеда с такой силой, словно боялся, что я взмою на нем прямо в небо и буду крутить педали по направлению к близлежащей Турции. Бледная мама даже не пыталась прийти ко мне на выручку, это пугало больше всего, и я, на всякий случай, заревел, хотя второй дядя ласково поглаживал меня по голове и скороговоркой шептал: «Не бойся, мальчик», - озираясь по сторонам. А чего мне, спрашивается, было бояться, ведь на этот раз я не украл велосипед, как месяц назад в соседнем дворе, а честно купил его; но инстинктивно ревел я, набирая обороты с долгими подвываниями, и дяди становились еще ласковее. Один из них выудил из кармана леденец, обертка которого была густо покрыта табачинками, и ловко засунул его в мой рот, когда я набирал в легкие побольше воздуха.